Чем дальше она уходила на юг, тем гуще становилась лесная поросль, постепенно превращаясь в почти непролазный бурелом. От попыток обернуть ступни обрывками ткани не было никакого толку, и привыкшие к обуви ножки быстро покрылись царапинами и порезами. Каждый шаг давался с трудом, а лечить Викаима еще не умела. Она, правда, все-таки сделала несколько попыток, но заработала лишь сильнейшую головную боль и кровотечение из носа.
Погода портилась, солнце показывалось все реже и реже, а низкие тучи то и дело проливались ледяным дождем. Простыня – единственное одеяние девушки – уже давно утратила свой белый цвет и совершенно не грела. Разводимый на стоянках огонь отгонял холод, но утром его приходилось гасить и двигаться дальше.
Ее оптимизма хватило на четыре дня. Утром пятого Викаима уже с трудом поднялась на ноги – и была вынуждена сразу же сесть. Правая лодыжка, подвернутая накануне при спуске с крутого оврага, опухла и не желала слушаться.
С сожалением вспомнилось, как быстро она попала сюда, ведомая ловцом. Конечно же, сама послушница пройти таким путем не могла: Одиннадцатый использовал магию крови.
В очередной раз всплыла крамольная мысль, все эти дни блуждавшая на дне ее сознания, и до сего часа успешно отгоняемая прочь. Аагир. Если бы ей удалось… У нее ведь почти получилось там, в Бездне… Вдруг получится сейчас?
Викаима прикусила губу, массируя ноющую лодыжку. Призыв противоречил правилам Храма. Только жрецы могли использовать это заклинание. Если про это узнают, ее накажут, и весьма строго… Опять закапала мерзкая морось, заставив девушку чихнуть. Быть может, ей удастся все объяснить? Ведь в таких обстоятельствах у нее нет другого выбора.
Она еще додумывала, а руки уже взлетали к хмурому небу, складываясь в памятном жесте. Подушечки пальцев уютно кольнуло светлой силой, контур остролиста затрепетал, как живой. В этот раз все получалось куда проще, будто она уже делала это сотни и тысячи раз. Сила не сопротивлялась, послушным зверем ластясь к рукам Викаимы. Взметнувшийся ввысь фонтан белого света оказался настолько ярок, что вынудил девушку зажмуриться.
Появление аагира она прозевала. Когда Викаима догадалась осмотреться, порыв ветра уже стих, а приземлившийся ящер опасливо косился в ее сторону, щуря горящие серебром глаза. Он оказался совсем маленьким – едва крупнее коня, куда меньше тех аагиров, что она видела в столице. И почему-то не снежно-белым, а зеленым, как весенняя листва.
Аагир осторожно повернул к ней удлиненную морду на изящной шее, втянул тонкими ноздрями воздух. И вдруг рванулся вперед, одним скачком преодолевая разделявшее их пространство. Викаима отшатнулась, вжимаясь в корявый ствол дерева. Совершенно невовремя вспомнилось, что призвать-то аагира может любой жрец. А вот укротить – только высший.