Только тут они поняли, в какую даль от города их занесло.
— О, господи. Это ж надо, как он нас сделал, — простонал Леонид, опуская автомат.
— Ну, ты как хочешь, а я отсюда пока метель не кончиться, никуда не уйду, — заявил Астафьев, усаживая на скамейку рядом с огненной печкой.
— Эх, милиция! Чтобы вам на пять минут раньше прийти, — заявил сторож, разливая чай по двум алюминиевым кружкам, — тогда бы вы и машину мою отбили, и сами в дамках были.
— Самым несмешным оказалось то, что у нас на двоих в магазинах осталось по одному патрону. Если бы этот, как его, Зинченко, кажется, тогда решил действительно устроить засаду, то у него шансов было побольше. Но, он скинул свой обрез еще там, в кювете. Этого мы не знали, поэтому осторожничали и не успели его перехватить у сторожки.
Все это Астафьев рассказывал жене уже за завтраком.
— И как его взяли? — поинтересовалась она.
— Утром он сам пришел в городскую больницу, не к нам, конечно, у себя, в Торске. Два огнестрела, оба в ноги, в икры. Пытался сунуть бабки медикам, но те все же сообщили про это в органы, дальше все было просто.
— И с такими ранениями он от вас ушел?! — Ольга была удивлена.
— Ну, если бы ты его тогда видела! Рост два метра, вес сто двадцать килограмм. У него рука в бицепсе была толще, чем у меня нога в бедре. Валуева видела? Или Карелина?
— Ну да.
— Вот, это их родной брат.
Ольга чуть подумала, отпила кофе, потом спросила: — Ты думаешь, что убийство гаишника идет оттуда?
— Нет. Просто это первое дело, по которому мы с Леней работали вместе. Как-то врезалось оно в память.
— Сколько дали тем, двоим?
— Почему двоим? Троим. Третий, тот, в машине, тоже выжил. В него попало пуль шесть: в шею, грудь, живот, ноги. И все равно, гад, выжил. Все трое были спортсменами. Как же их красиво тогда журналисты называли?… А! "Потрошители дальнобойщиков". А дали им всем троим по семь лет, одинаково.
— Всего! — поразилась Ольга.
— Да всего. Суд у нас же самый гуманный в мире. Все трое по идее уже давно должны быть на свободе.
Расстались они на автостоянке. Ольга поехала на работу на своей «двенадцатой», а Юрий завел свой подарочный «Рено».
— Я пришлю вам кого-нибудь из своих, — крикнула она напоследок.
— Только не Касимова, — ответил он. Ольга засмеялась, и лихо, вывернув машину, первой вырвалась со стоянки на улицу.
Опергруппа по делу об убийстве гаишников обосновалась в кабинете начальника уголовного розыска Касьянова. За ночь табачный дым рассеялся полностью, но уже в девять утра десяток собравшихся в этой большой комнате мужчин сделали все, чтобы восстановить прежний уровень никотина в воздухе. К удивлению Астафьева к девяти утра подъехали и оба оперативника ФСБ из Железногорска. Их новости заслушали первыми. Докладывал все тот же немногословный опер с внешностью бульдога. Юрий, наконец, запомнил, что зовут его Михаил Иванович, да и фамилия была Иванов, но про себя он назвал комитетчика по-другому: Миша-Бульдог.