– Эй, на «Вавилонии»! Мы получили сообщение, что у вас человек упал за борт!
– Он уже спасен, он уже вылез!
Ингрид машет своей пестрой шляпой и смеется. Гудрун присоединяется к ней.
– Все в порядке, констебль, никто не пострадал.
– Но вы только посмотрите на этого мокрого петуха. Сейчас мы будем отмывать его в ванной от нефти.
– Не пора ли дирекции Дуврского порта заняться очисткой воды?
– Мы отплываем через десять минут. Не правда ли, капитан?
Антон смотрит на свою приунывшую команду, на веселящихся девиц, на полицейских в толстых спасательных жилетах, на тикающий будильник на руке Рональда. Со вздохом кивает. Достойно принять поражение, пройти под взглядами к столу, подписать капитуляцию недрогнувшей рукой – что еще остается? Он отдает честь и поднимается в рубку.
Новенький дизель «Вавилонии» послушно наполняет корпус нетерпеливой дрожью.
Радиопередача, сочиненная при переходе из пролива Скагеррак в пролив Каттегат
(Быт и бытие, или имена тревог)
Однажды мне довелось почти целые сутки ехать на автобусе из Чикаго в Нью-Йорк. Соседкой моей оказалась немолодая женщина, преподающая философию в одном из нью-йоркских университетов. Мы разговорились. Она пыталась объяснить мне разницу между бытом и бытием.
– Быт и бытие присутствуют в каждой секунде нашей жизни одновременно, – говорила она. – Но они отделены друг от друга невидимой гранью. Мы просыпаемся утром, ставим на газ кофейник, колеблемся минуту над банками – с кофеином пить или без? – пробегаем мимо окна, отмечаем, что температура сегодня упала на пять градусов, думаем «надо бы надеть свитер», не успеваем, выходим на крыльцо дома, дверь скрипит – ах, надо бы смазать, да ведь масленка куда-то опять задевалась, отвлекаемся, вспоминаем, что не вынули вчера письма из ящика, достаем, вот счет за телефон, на тридцать долларов выше, чем в прошлом месяце, – откуда? Вздыхаем.
Это быт.
И одновременно с этим, тут же, но в другом измерении, рука всегда держит кофейник, всегда скрипит дверь, мы всегда выходим на крыльцо, всегда над нами склоняется и шумит вечнозеленый дуб, всегда достаем письма из ящика, их солнечная белизна режет глаза, и мы, забывая цифру в телефонном счете, вдруг вздыхаем от счастливой своей причастности – через скрип, через прохладный ветерок, прокравшийся под плащ, через запах скошенной травы на газоне, через теплоту ключа в ладони – бытию.
Когда вы впервые открываете для себя это двуединство жизни, вы испытываете поначалу необыкновенную радость. Как хорошо уметь в любой момент покинуть наскучивший быт! Как хорошо уметь приобщаться вечности без всяких усилий! Бегство из быта в бытие становится вашей любимой игрой. Вам кажется, что в бытии можно спастись от любых повседневных огорчений и бед. Ах, как хорошо никуда не спешить – ведь в бытии невозможно опоздать куда-то, ибо там не бывает ни начал, ни концов. Как хорошо забыть о своих ошибках, просчетах, утратах – ведь в бытии они ничего не значат, ибо там вы бессильны что-то изменить. Как хорошо простить все упреки, оскорбления, обиды, нанесенные вам,