Его огорчало, что люди постепенно богатели, разъезжались каждый в свой дом, в свою дачку, к своему телевизору. Залы кинотеатров пустели, курорты растягивались цепочкой многоэтажных безлюдных отелей по всему побережью. Даже бейсбольные матчи часто шли при полупустом стадионе. А когда мы переехали из Нью-Йорка в Индиану, отцу стало совсем невмоготу. И он пользовался любым поводом, чтобы вырваться хотя бы в Чикаго, проехаться там на метро, потолкаться вечером в пивных.
– Бедный, бедный человек, – сказала Мелада. Губы ее кривились искренним состраданием. – Как ему хотелось забыться, заглушить.
– Что заглушить? – не понял Антон.
– Вы же сказали, что он был агентом по рекламе.
– Да. Так что?
– Такая ужасная, унизительная работа. Я бы умерла от стыда. С утра до вечера уговаривать людей купить ненужные им вещи.
– Почему же ненужные?
– Если бы были нужны, они покупали бы их без уговоров.
– Мне рассказывали, что в вашей стране на стенах висят лозунги: «Всякий труд почетен».
– Конечно. Потому что у нас не бывает агентов по рекламе. Только цыгане уговаривают погадать по руке или на картах. Но их не переделаешь.
– А так все профессии равны?
– К сожалению, нет. Всё же докторов или, скажем, музыкантов или летчиков больше уважают, чем уборщиц или кондукторов. Даже если ты плохой доктор или летчик, тебя будут уважать. Тем более что трудно узнать, кто плохой, кто хороший… Пока он тебя не залечит или не разобьет о землю. Есть даже люди, которые обманывают, придумывают себе другую профессию, чтобы понравиться новым знакомым. Никто, например, не сознается, что он продавец.
– Значит, любым продавцом быть позорно?
– Я так не считаю. У нас вполне можно быть хорошим и честным продавцом. Это не то что в Лондоне. В первые дни я просто была ошеломлена. На одну и ту же вещь или продукты в одном магазине одни цены, в соседнем – совсем другие. Как это можно? Я не стала поднимать скандала. Когда ты в гостях, хозяев не критикуют… Но все же… Это не укладывается у меня в голове. Ведь они обрекают покупателя на вечную муку. Каждый поневоле думает: «А вдруг в магазине за три квартала можно купить то же самое дешевле?» Невозможно получить удовольствия ни от одной покупки. И мне объяснили, что на Западе так повсюду.
– А когда сам магазин меняет цену? Допустим, снижает. Вчера было четыре фунта, сегодня – три. Распродажа – это ведь хорошо?
– Ничего хорошего. Это значит, что меня вчера обманывали, хотели продать втридорога. Цена каждой вещи должна быть одна и та же – всюду и всегда. А уж рекламировать, то есть приставать к людям с уговорами, да еще так настойчиво, под музыку, с полуголыми красотками, это… это… Ох, ради Бога, простите. Я не имела в виду вашего отца.