Седьмая жена (Ефимов) - страница 3

Телефон звонил.

Над телефоном на стене сияли три медных кольца. Дрожащие стрелки внутри них вот уже много лет каждый день обещали бурю, жару и нестерпимую влажность. Дальше шли фотографии мальчиков в широких кепках. Запыленное перо из хвоста павлина. Коврик с вязаной картой Италии. Зеркальце в рамке. Желтые кленовые листья, засушенные во время короткого перерыва между двумя мировыми войнами. Доска с рельефом, изображающим длинногрудую африканку. Два дуэльных пистолета. Рекламный плакат кинофильма, прорвавшего звуковой барьер.

Телефон звонил.

Антон наконец догадался, кто это был. Старый хрыч Симпсон – адвокат жены-4. Только он мог вынюхать, выспросить, выгрызть у кого-то этот номер телефона, который они с тещей-3 держали в тайне от всех. Только у него хватило бы терпения не вешать трубку так долго. Что ему может быть нужно? Добавить новую кабальную статью в условия развода? Увеличить алименты? Как будто он не знал, что тут взять уже нечего, что тут косточки обсосаны и хрящики съедены. Но Симпсон потому, видимо, и был лучшим разводным адвокатом во всем графстве, что умел идти по следу намеченной жертвы с волчьим упорством. Нет, он не просто отстаивал интересы своей клиентки – он карал порок. Самый страшный человеческий порок – жажду счастливых перемен. Справедливое возмездие за ненасытность воплощал собой старик Симпсон. Казалось порой, что настоящей его целью было задушить в корне само желание впредь жениться, заводить детей, покупать дома, иметь деньги. Не нес ли он кару за отступничество от всего того, что было заповедано нам уже две тысячи лет назад, в проповеди на небольшой палестинской горе? Он был так фанатичен и безжалостен, что порой работал без гонорара.

Звонил телефон.

Когда жена-4 еще не была его женой, а летала пальцами по клавиатуре компьютера в том бюро путешествий в Лос-Анджелесе, отправлявшем туристов в неведомые дали Перевернутой страны, а он явился туда и увидел сначала сзади ее вздернутые чуть вверх и вперед плечи и почувствовал этот такой знакомый первый толчок в груди, будто начал раздуваться невидимый болезненный шарик, не в сердце, как обещали стихи и книги, а всегда где-то выше, между легкими и трахеей, он подумал, что ведь ничего не стоит пройти прямо вперед, по проходу, в кабинет директора, не оглядываться на нее, потому что он уже сильно наигрался во все эти игры к своим тридцати годам, и он так и сделал, но на обратном пути забыл, не учел, что придется идти по проходу обратно, выпустил эти вздернутые плечи из головы за деловым разговором и напоролся на ее взгляд лицом к лицу. И потом они сидели в ресторане, кажется, в тот же день, и она была молодцом, виду не показывала, что все еще на службе, что директор умолил ее не отказываться, развлечь важного гостя (потом она ему созналась), потому что со страховками тогда творилось безумие, не купить было ни за какие деньги, бизнесы разорялись один за другим, а уж тем более их контора, отправлявшая путешественников в такой рискованный путь.