Это было приятно! Нонна очень любила подарки. И не видела ничего предосудительного в том, что богатая тетка немного поистратится на племянницу.
А приодеться ей не мешало. Студенческих средств на наряды не хватало. Денег у бабушки просить не хотелось. Сама же она не замечала нужд внучки, да и то, что иногда предназначалось для Нонны, уплывало в руки хитрой, предприимчивой компаньонки.
В десять часов позвонил Курт.
– Доброе утро, Нонна, – услышала она в трубке его жизнерадостный тенорок. – Как вы спали?
– Гутен морген, Курт! – весело ответила Нонна. – Отлично спала. А вы как?
– Я не спал, Нонна, я думал о вас. Оказалось, что я очень люблю вас. Поверьте мне.
– Курт! Вы так гладко говорите по-русски, сознайтесь: перед вами лежит русско-немецкий словарь… Или кто-то написал вам эту речь?
– Нонна, вы злая девушка, – упавшим голосом сказал Курт. – Хотя я все равно люблю вас.
Нонна удобно уселась в кресле возле телефонного столика и, покачивая босой ногой, с удовольствием занялась разговором:
– Курт, я не верю, чтобы мужчина в сорок пять лет влюбился так, сразу… в девушку, которую совсем не знает. Это случается только в плохих кинокартинах.
– Я буду доказать вам! Скажите, как? – страстно протестовал Курт.
– Я подумаю…
– Хорошо. В двенадцать часов я приеду за вами. Я буду очень счастлив. До свидания, Нонна.
– Ауфвидерзейн, Курт!
Нонна влезла в домашние туфли, прихватила рукой шлейф пеньюара и, пританцовывая, стала кружить по мягкому полу. Движения ее были гордыми, самоуверенными…
Она развеселилась, сбросила туфли, перевязала пеньюар в талии чулком, поддернула его выше колен и, напевая, с увлечением принялась отплясывать русскую. Этот танец на занятиях в училище особенно удавался ей. На экзамене она получила за него пятерку.
А теперь… О, если бы теперь кафедра видела, с каким темпераментом танцевала она в доме мюнхенской миллионерши! В ее пляске был широкий размах, искристое озорство и дерзкий вызов и этому дому и вообще всему незнакомому, чужому, что окружало ее.
Она так увлеклась, что не услышала настойчивых звонков… Опомнилась же только тогда, когда в дверях гостиной увидела Курта.
Не смея шагнуть вперед, он восторженно протянул к ней руки и, задыхаясь, сказал:
– Богиня! Это – гений!
– Вы?! Вон!.. Вон из комнаты!
Она, разгоряченная танцем, гневно топала босой ногой.
Курт мгновенно исчез. Нонна слышала, как он смущенно оправдывался за дверью, в коридоре. Оказывается, он много раз нажимал на кнопку звонка, а потом испугался, не случилось ли чего с Нонной, и открыл дверь ключом фрау Татьяны. Она дала ему ключ на всякий случай: вдруг Нонна уйдет гулять…