– У меня другого пути нет, – тихо проговорил Алексей: эти слова он приготовил заранее.
Оттолкнувшись от двери, Дина сделала несколько шагов к нему.
– Вы понимаете, как это серьезно?
– Я все обдумал…
– Я очень рада, если так, – сказала она, глядя на него с недоверием, которого вчера не было. – Я рассказала о вас… моим друзьям. И должна признаться, они обвинили меня в легкомыслии.
Алексей нахмурился. Неприятный холодок – предчувствие неудачи – подступил к горлу.
– Но мне все-таки удалось их уговорить, – продолжала Дина. – Они согласились встретиться с вами.
– Конечно, – проговорил Алексей, – я ничем не могу доказать, что я… что мне можно доверять, но они сами увидят.
Дина подошла вплотную, положила ладонь на верхний карман его френча.
– Я вам верю, Алеша! Я знаю, я чувствую, что вы – наш! Мы им вместе докажем, верно? – И казалось, сама себя убедив, повеселела, оживилась и заговорила быстро, вполголоса, оглядываясь на окна: – Вечером ко мне, часов в девять, как вчера, я вас отведу… Кстати, вы не можете достать лодку?
– Лодку?
– Хотя, где вам взять!
– Надолго нужна лодка?
– Часа на два..
– Может быть, смогу, – сказал Алексей. Он вспомнил про Марусиного дядю Селемчука. – Я с одним рыбаком познакомился. Попрошу у него, авось даст.
– Попросите. Если не достанете, приходите так, я сама что-нибудь раздобуду, а достанете – тем лучше. Посвистите мне тихонько, я выйду. Если все будет в порядке, я зажгу лампу в моей комнате, а занавески задерну. Если лампа будет гореть, а занавески раскрыты- тогда подождите. И будьте осторожны, Алеша, смотрите, чтобы за вами кто-нибудь не увязался,
– Ясно…
Через полчаса Алексей вместе с Марусей побывал у дяди Селемчука. Тот еще не вернулся из Херсона, но его жена, сухонькая деловитая старушка, которую Маруся звала тетей Любой, сама отвела их на берег, где стоял кособокий шалаш и на кольях висели рыболовные сети. У дяди Селемчука было две лодки. На одной, получше, с парусом, он уехал сам, другая была зачалена в мелком и узком затоне – плоскодонная, чуть больше душегубки. Эту лодчонку тетя Люба разрешила взять. Ее вывели из затона и спрятали в камышах.
Потом, зайдя к Марусе, Алексей поговорил с Храмзовым, который со вчерашнего вечера прохлаждался на сеновале, и пошел в штаб исполнять в оставшееся время обязанности писаря.
…Алексей выехал, когда совсем стемнело. Ночь была ясная, ветерок сдул туман с реки; вода рябилась и от лунного света казалась студеной.
Алексей спустился по течению до самой пароходной пристани, в темноте не заметив федосовского сада. Пришлось возвращаться. Он повел лодку вдоль берега и скоро увидел купальню. Она слабо серела во мраке, сливаясь с какими-то кустами. А за ней, на берегу, довольно высоком отсюда, мерцал сквозь деревья голубоватый огонек – окно в комнате Дины.