Сотрудник ЧК (Лукин, Поляновский) - страница 142
– Мерин слепой! – выругался Алексей. – Смотри лучше!
Он пропустил Севу вперед и, когда тот очутился одной ступенькой ниже его, схватившись руками за стены, изо всей силы пнул ногой пониже поясницы.
Сева загремел вниз по лестнице.
Выбравшись наружу, Алексей захлопнул дверь и щелкнул задвижкой.
В погребе благим матом заорал Сева, осознавший свою роковую оплошность. Алексей сунул пальцы в рот и свистнул, приседая от натуги.
Сева громил кулаками дубовую дверь.
– Открой, гад! – вопил он, изрытая несусветную матерщину. – Открой, матери твоей черт!.. Убью, сволочь!..
– Посиди пока! – тяжело дыша, ответил Алексей. – Скоро выпустим…
Ему пришлось отскочить в сторону: Сева выстрелил в дверь. Пуля, брызнув мелкой щепой, пробила доску и чиркнула где-то рядом. Сева выстрелил еще раз. – Стреляй, стреляй! – сказал Алексей. – Ничего…
Но выстрелы в закрытом подземелье, видимо, оглушили бандита. Сева замолчал и опустился вниз: было слышно, как он затопал по лестнице.
– Сюда! – крикнул Алексей. К нему бежали чекисты.
Ликвидация явочной квартиры на постоялом дворе надолго стяжала Илларионову славу лучшего оперативника.
У ворот постоялого двора по мосткам, перекинутым через канаву, прохаживался молодой кудлатый хлопец в просторной кацавейке, подозрительно оттопыривавшейся на пруди.
Снял его Воронько. Проходя один мимо хлопца, он спросил огоньку прикурить. Хлопец адресовал его к покойной матери.
– Чего ты лаешься! – с упреком сказал Воронько, останавливаясь на мостках. – Помоложе ведь, кажись.
– Иди, батя, своей дорогой, – посоветовал хлопец, – а то не дойдешь!
Воронько сокрушенно промолвил:
– Невежливый ты какой-то… – и боцманским своим кулаком въехал парню в челюсть.
Не успел тот прийти в себя, как его скрутили, отняли спрятанный за пазухой обрез, и красноармейцы в полной тишине заняли двор.
Хлопец оказался – просто клад. Поняв, с кем имеет дело, он перетрусил до икоты и по первому же слову Илларионова согласился на что угодно, лишь бы уцелеть. Подталкивая его наганом в спину, Илларионов привел парня на крыльцо и велел спокойненько вызвать хозяина. Когда тот вышел, его хлопнули рукояткой револьвера по темени, зажали рот и упрятали отлеживаться в отхожее место. Затем бывший дозорный таким же порядком вызвал еще двух бандитов «посурьезней», и их отправили туда же, куда и хозяина.
Остальное произошло просто и не без эффекта, на который Илларионов был мастак.
У окон встали красноармейцы. Воронько заблокировал дверь, выходившую на задворки. Илларионов с четырьмя бойцами вошел в дом.
Стрельбы почти не было. Только один полупьяный старичок с проваленным носом выпалил в Илларионова из браунинга, оцарапав ему пулей щеку. Старичка обезвредили. Остальные восемь вооруженных бандитов без сопротивления подняли руки.