— Как вы смогли это выдержать? Такую боль так долго?
Она покачала головой, сочувствуя ему. Сочувствуя этому мужчине, которого даже не знала.
— Такое свело бы меня с ума.
Он, наконец, заговорил, его голос был пуст.
— Не делай поспешных выводов. Я никогда не утверждал, что я не безумец.
Конлан откинул свою голову назад, наполняя воздухом свои легкие, уродливая реальность его воспоминаний повисла между ними в молчании. У нее было больше смелости, чем он думал, у этого крошечного человечка. Врезавшись своим разумом в ее разум, он коснулся основной ее сердцевины, — их мысли практически смешались. Чистота ее души шокировала его; он уже стал циником несколько веков назад.
Одно прикосновение — и каким-то образом он узнал ее.
Интеллектуально.
Эмоционально.
Снова. Мне необходимо снова коснуться тебя, резко сказал он, притягивая ее ближе. Прошу.
Он смотрел на нее сверху вниз, желая, чтобы она не отказывала ему. Она посмотрела на него в ответ, страх уступил место согласию, а потом она кивнула и закрыла глаза, подняв свой лоб к его лбу.
Но на сей раз он не желал просто невинного прикосновения. Ему нужно было просто попробовать ее. Только попробовать. Он знал, что обманывает самого себя, думая, что ему нужно только небольшая проба.
Ему было наплевать.
Он нагнулся и накрыл ее губы своими губами. При первом прикосновении его рта ее глаза широко открылись, и она вздохнула достаточно для того, чтобы его язык проскользнул в ее рот и завершил обладание им.
Вкус ее запаха лишил его всех разумных мыслей. Он почувствовал, как энергия вырвалась из него в элементарном поиске.
Он даже не попытался остановить это. Море кипело на краю пляжа и под ними, а вокруг них буйно кружился ветер.
С силой циклона.
Ее тело задрожало, и она изогнулась к нему, мягкость ее изгибов соблазняла, но именно прикосновение ее разума довело его до безумия. Его тело затвердело, как никогда прежде. Агрессивно, доминирующе. Пока не показалось, что его одежда сейчас порвется от напряжения.
Он погружал язык в ее рот и из него, врываясь и уходя в ритме, более древнем, нежели время. Желая войти в теплоту ее рта и в рай ее тела одновременно.
В его разуме здравый смысл попытался дать о себе знать и пройти сквозь его настойчивую потребность. Райли. Ее зовут Райли. Она — человек.
Это неправильно.
Она прикоснулась к его лицу.
У здравого смысла не осталось никаких шансов.
Даже, когда он притянул ее к твердости своего тела, Райли знала, что должно быть, она грезит. Ничего, ничего подобного она не испытывала. Через нее прошла сила, жар привлек ее к нему.