, а руки, унизанные перстнями, чинно покоились на коленях. За спинами боярскими возвышались рынды с поднятыми, словно в замахе, серебряными топориками, в своей белоснежной одежде похожие на ангелов, оберегающих трон, на котором восседал, еще более бояр расперившийся мехами и бархатом в золоте, жемчуге и самоцветах, царь Василий Иванович. Размашисто перекрестившись на образ, висевший на стене близ трона государя, поклонился князь Воротынский поясно государю, коснувшись рукой наборного, пола, и молвил:
— Челом бью, государь. Дело срочное привело меня к тебе в доспехах ратных.
— Садись. Место твое в Думе всегда свободно.
И в самом деле, между князьями Вельскими и Одоевскими оставалась пустота на лавке. Почетное место. От трона недалеко. По породе. По отчеству. Владимировичи20 они, оттого и место знатное.
Прошел к своему законному месту князь Воротынский, но не сел. Спросил, вновь поклонившись:
— Дозволь, государь, слово молвить. Несчетно коней сменил, спеша с вестью тревожной. Прямо с седла и — к тебе, великий князь.
— Вот и передохни малое время, пока мы по послам литовским приговор приговорим.
Умостился на лавке князь и только теперь почувствовал, что торжественность в палате насупленная. Обидели послы, выходит, великого князя и Думу, и пока, как понял Воротынский, еще не выплеснулась наружу та обида, не начался суд да ряд. Утихомиривали гнев бояре, чтобы сгоряча не наговорить лишнего, а чтобы мудро и чинно вести речи.
— Ну, что скажете, бояре? — обратился к Думе царь, тоже, видимо, уже начавший успокаиваться и, как обычно, принявший какое-то решение, но желающий выслушать и своих верных советников. — Слыхали, какие земли требуют они от меня? Вот и рассудите…
Бояре помалкивали. Зачем зачин делать. Пусть сам Василий Иванович определит, кому первому речь держать.
Тот так и сделал. Обратился к юному князю Дмитрию Вельскому21 :
— Твое слово, племянник мой любезный.
Встал князь. Сотворив низкий поклон, ответствовал:
— Сказ наш один: под Литву не пойдем. Негоже вотчинами Рюриковичей22 владеть иноземцам. Иль у дружинников наших мечи затупились?
— Одоевские? — произнес царь.
— Не отдавай нас литвинам поганым. Верой-правдой служили тебе, государь, как присягнули. Так же и далее служить станем.
— Воротынские?
— Челом бьем, государь. Твои мы присяжные!
— Ладно тогда. Так послам и ответим: на чужой каравай пусть рта не разевают. — Помолчал немного и кинул взор на Ивана Воротынского: — Сказывай теперь твою спешную весть.
— Дозволь сперва по Литве молвить? Отчину твою, землю исконно русскую, Литве не видать. Только повременить бы с ответом. Пусть дьяки Посольской избы исхитрятся, время растягивая, а ты, великий князь, еще раз им прием назначь. Да не вдруг. Пусть потомятся. Не убудет с них.