Что можно сказать с уверенностью - так это то, что редукция фантастических средств в фантастике XX века не означает уменьшение тревожности человека по отношению к исполнению желаний без труда. Во всех вышеперечисленных фантастических произведениях герои получают возможность непосредственного совершения чудес только с тем, чтобы еще более наглядно столкнуться с возмездием, которое таит в себе такой дар. В частности, в рассказе Уэллса неосторожное использование чудотворных способностей приводит к гибели человеческой цивилизации и к вынужденному отказу героя от своего дара. В "Орфее" Полунина писатель-чудотворец вынужден замкнуться от мира в некой колонии для других таких же носителей уникальных способностей. В новелле Лукина художник прекращает свою миропреобразуюшую деятельность под давлением окружающих. В "Загадать желание" Каганова повальное исполнение желаний приводит к тяжелейшим социальным последствиям и чуть ли не к гражданской войне, и последствия этого исправляются лишь потому, что герой рассказа загадал вернуть время вспять и отменить исполнение желаний. И только в романе Янковского сохраняется некоторая надежда на достижение "страны исполнившихся желаний", - но только в будущем и только в результате упорной борьбы, которую еще предстоит вести. Герои фильма "Сфера" в конце картины вынуждены констатировать, что они получили уникальный шанс реализовывать свои желания, - но смогли реализовать только свои страхи и кошмары. В результате персонажи кинокартины - так же, как персонаж новеллы Уэллса - в качестве своего последнего желания загадывают отказ от своего дара.
Золотой век
Вера в возможность исполнения желаний в своем развитии должна прийти к предположению существования некоего мира, некоего региона реальности, в котором исполнимость желаний представляется нормальным явлением. Так возникает тема "рая", "утопии" "золотого века".
Об утопии, и в частности об утопической литературной фантастики, написано чрезвычайно много, и нам хотелось бы кратко рассмотреть только один аспект этой проблемы: соотношение идеи золотого века с человеческими желаниями.
Особое внимание следует обратить на случаи, когда золотой век предстает в форме "светлого будущего". В философской и культурологической литературе часто высказывается мнение, что не имеет принципиального значения, куда именно помещается вожделенный рай - в прошлое, в будущее или на небеса. Есть архетип рая, а его локализация зависит от традиций культурной эпохи, и в частности, от того, какому времени - прошлому или будущему - в данную эпоху принято отдавать предпочтение перед настоящим. Конечно, всякая локализация не случайна, и в частности, отнесение золотого века в будущее базируется на идее прогресса. Связь материального прогресса с золотым веком является свидетельством о самом характере развития человеческой цивилизации. Дело, собственно говоря, заключается в том, что и возникновение, и развитие техники (равно как и других атрибутов цивилизации) связано с попытками удовлетворить человеческие желания. Желания, безусловно, являются двигателями прогресса, который имеет место потому, что техника, с одной стороны, удовлетворяет их, - но, с другой стороны, всегда оставляет неудовлетворенными. Фантазия и материальный прогресс работают на решение одной и той же задачи - исполнения желаний, и эта общность естественно приводит к появлению их гибрида - фантазии о том, как прогресс смог удовлетворить человеческие стремления. Впрочем, такого рода фантазия далеко не всегда может быть связана с техникой: в романе Новалиса "Ученики в Саисе" говорится, что со временем "природа узнала более мягкие нравы" и "согласилась по доброй воле исполнять желания человека".