В таких случаях входят без стука — не до этики. Но подполковник Чернов все-таки постучал.
Полковник был на месте: он уже все знал. Чернову это не понравилось, он привык сообщать новости — дурные и хорошие — первым.
— Заходи, Саша, — взмахнул рукой Савелов. Он с кем-то говорил по телефону.
Подполковник сел в кресло, потом встал, прошелся по кабинету. У него было всего несколько минут, пока Савелов говорит по телефону. Надо было теперь не сообщать новость, а что-то предлагать. А идей у него не было. Он был стратег, а не тактик. Быстро мыслить не получалось. Он снял тонкие очки и медленно, глядя с прищуром в темное в этот ранний час окно, протер их белоснежным платком.
— Сам, — воздел глаза к потолку Савелов, когда положил трубку. — Уже не спит,
— Валентин Демидович, — тут же обернулся Чернов, — надо что-то делать. Надо посылать людей, что ли...
— Мимо, — коротко отверг Савелов. — Мы там светиться не должны никоим образом... А что это было? — вдруг спросил он.
— Не знаю, похоже, напоролись на риф. — Чернов развел руками.
— Какой, к дьяволу, риф? Там глубина метров триста! — грохнул кулаком по столу полковник. Он даже не подозревал, что почти дословно повторил слова неведомого ему штурмана с «Луча».
— Думаете?.. — Чернов не договорил. Савелов выдохнул тяжело:
— Не знаю...
Сейчас полковник ГРУ Валентин Демидович Савелов выглядел древним стариком.
Турецкий впервые за многие годы проснулся не по будильнику, а сам по себе. Еще и полежал, сладко потягиваясь и поглядывая за окно, где зимнее солнце с невероятно синего неба щедро добавляло серебра на и так искрящиеся ветки деревьев.
«Когда это у меня было время просто поглядеть на деревья? Я даже времен года не замечал. А теперь вот отчетливо вижу — зима. Да, а год-то, какой?»
Турецкий обернулся к настенному календарю, на котором была открыта страница июля 1995 года.
«Как быстро время летит. Только недавно, кажется, встречал девяносто шестой, а уже...».
Он снова посмотрел на календарь, теперь уже с сомнением.
«Нет, что-то тут не так. Какая-то ошибка. Да, Саша, заработался. Но зато уж теперь...»
Зазвонил телефон. Звонили из Генеральной прокуратуры. Начальник управления по расследованию особо важных дел.
— Привет, как дела? — Слушай, у меня к тебе вопрос, — обрадовался Турецкий, — какой на дворе год, месяц и число?
— Это ты, Турецкий? — не поверил своим ушам начальник.
— Да я, я...
— Ага, называется, закрутился, — хихикнул начальник. — На дворе второе декабря 1997 года.
— Иди ты...
— Точно.