— Неужели совести совсем нет?
— Какая совесть, Саша, когда речь идет о больших деньгах. Ну вы меня прямо удивляете — сколько лет работаете в правоохранительных органах, а от своей наивности все никак не можете избавиться.
— И все-таки должна быть на них управа! — стиснул кулаки Турецкий.
— Знаете, Саша, если бы передо мной сидел не «важняк» из прокуратуры, я бы еще понял. Но вы же не хуже меня понимаете, что наше законодательство не рассчитано на этих махинаторов. А что не запрещено — разрешено. Даже в Соединенных Штатах многих мафиози удавалось упечь за решетку исключительно за неуплату налогов. Даже там их очень трудно поймать, а ведь у них с финансовыми мошенничествами борются десятилетия, а не три года, как у нас. Найдите, за что их можно задержать. Они ведь не ангелы.
— Найду, — ответил Турецкий.
12.00
— Да что ты, Костя, кислый какой-то. Возьми себя в руки, — говорила Александра Ивановна Романова Меркулову.
Надо признаться, что ее оптимизм также был, мягко говоря, наигранным. Да и откуда бы взяться оптимизму у нее, начальника МУРа, в 1995 году?
— Ладно,— отмахнулся Меркулов, курировавший как замгенерального Следственное управление, то есть расследование всех дел по стране. — Какая разница, кислый я, маринованный или соленый, преступников-то все равно ловить не могу. Права не имею, Шурочка. Да что я, они и не преступники вовсе, а предприниматели. Работают в рамках закона.
— Константин Дмитриевич, а может, их как-нибудь по другой статье, по другому составу преступления оформить? — вмешался Турецкий. — Знаете, как в Штатах...
— Да что ты все «Штаты», «Штаты»,— махнул рукой Меркулов и добавил: — Ты не в Чикаго, моя дорогая, — припомнив строчку из «Мистера-Твистера», которого когда-то читал на ночь дочке. — У нас нет никаких оснований, чтобы привлечь финансовых преступников к ответственности, ни-ка-ких! Законодательство на этот счет подготовлено, но не принято. Кое-кто в Думе все эти начинания блокирует. И, возможно, не случайно. А ведь это преступники похуже бандитов с большой дороги! — Меркулов начал волноваться, на щеке проступило красное пятно, которое всегда появлялось, стоило Константину Дмитриевичу потерять душевное равновесие. — Понимаете, идет разбой средь бела дня, а мы — законники даже не имеем возможности вмешаться.
— Костя, да не кипятись ты, — сказала Романова. — Если ты сейчас сляжешь с инфарктом, от этого никому не будет легче, кроме этих самых преступников.
Романова вздохнула. Она была начальником МУРа, и ей не приходилось непосредственно иметь дело с экономическими преступлениями, с расследованием деятельности всех этих пирамид, фальшивых банков и инвестиционных фондов, однако на собственном муровском опыте она знала, как трудно стало доказать вину обвиняемого в финансовых махинациях даже тогда, когда эта вина очевидна всем, в том числе и непосвященным в юриспруденцию гражданам. И даже тогда, когда преступники попадали-таки за решетку, их почему-то очень быстро освобождали на поруки или за денежный выкуп.