Он занял позицию на откидном сиденье неподалеку от Алексея и уходить явно не собирался. Группа поддержки.
— У нас не государство, а темный ящик,— вздохнула цветастая тетка. — Барахтаемся в темноте, о стенки гремим, а весь мир слушает и думает: и что это у них такое там происходит?..
Видимо, царапанье и всхлипы, доносившиеся из-за двери, внушали ей ассоциации.
Алексей пил кофе с чьими-то бутербродами, равнодушно принимал комплименты и вполуха выслушивал рассуждения мужчин, в каждом из которых с неизбежностью проснулся знаток. Наемный убийца думал больше о том, как бы незаметно свинтить на ближайшей остановке. Иначе не приключилось бы пейзажа, достойного кисти Айвазовского. Двери между вагонами, однако, оказались задраены так, что не помогла даже конфискованная «выдра», с администрацией поезда не наблюдалось никакой связи. Чего, впрочем, только следовало ожидать.
На полпути до Твери у запертой проводницы иссяк запас матерных выражений, а из убогих мозгов повылетел хмель. Она наконец поняла, что ее посадили под замок в обществе двух трупов, и с ней сделалась истерика. Русский народ жалостлив: кое-кто внес предложение выпустить беспутную дурищу. Алексей прекрасных сантиментов лишен был начисто. Он поднялся на ноги и запретил. Своей властью. Сомневаться в этой власти никому как-то не захотелось.
5.03. Тверь
Когда поезд прополз мимо практически пустого перрона (кому нужен питерский поезд, когда есть электрички?) и с усталыми вздохами остановился, Алексей слез с откидного сиденья и отправился к себе в купе.
— Черт, все равно придется сойти, — объяснил он активистам из народа, сторожившим проводницу.— Сейчас менты явятся, поволокут ведь протоколы писать. Того гляди, самого еще в каталажку засадят...
— Они такие! — подтвердила тетка в цветастом халате. — Когда надо, не дозовешься, а вы вот за них дело сделали, так вам еще вроде и отмываться.
Киллер хорошо знал цену этому сочувствию: когда человек вроде бы полностью на твоей стороне, но в случае чего не задумываясь отойдет в сторонку, пожмет плечами и заявит: ваши проблемы. ВЫ дело сделали, большое спасибо. ВАМ, жалость какая, теперь отмываться придется.
— Вы не волнуйтесь, Алексей Алексеевич, — негромко, но твердо проговорил Сеня. — У вас, извините за каламбур, целый вагон свидетелей. Мы все подтвердим.
Киллер не волновался. Орган, которым волнуются, ему давным-давно ампутировали.
Внутри купе тихо скулили изувеченные и, сорвав голос, подвывала в истерике женщина. Опасаться, что кто-нибудь из них сумеет открыть вросшее в раму окошко, не приходилось.