Контрреволюционная группа Зиновьева-Каменева-Смирнова.
Обратимся к эпизодам обнаружения в 1936 году связей между Зиновьевым-Каменевым-Смирновым и зарубежной антикоммунистической группой Троцкого.
Процесс зиновьевцев состоялся в августе 1936 года. По существу он был связан с осуждением неких элементов, которые уже несколько последних лет находились под угрозой изгнания из партии. Репрессии против троцкистов и зиновьевцев не коснулись жизненно важных партийных структур. Во время процесса обвиняемые ссылались на Бухарина. Но прокурор чувствовал, что достаточно убедительных доказательств против Бухарина нет, и расследование в этом направлении, то есть против руководящих кругов партии не проводилось.
Тем не менее, радикально настроенные личности в партийном руководстве в июле 1936 года распространили в своих кругах письмо, обращавшее внимание на то, что враги проникли в сам партийный аппарат, что они скрывают свои истинные намерения, и что их шумная поддержка генеральной линии призвана замаскировать их саботаж. Разоблачить их очень трудно, отмечалось в письме.
Это письмо содержало еще и такое утверждение: "В нынешних условиях непременным качеством каждого большевика должна быть способность разоблачить врага партии, как бы хорошо он не был замаскирован".(57)
Это положение может показаться кое-кому выражением "сталинистской" паранойи. Но им следует внимательно прочесть признание Токаева, члена антикоммунистической организации, существовавшей внутри КПСС. Токаев пишет о своем отклике на дело Зиновьева во время партийной конференции в Военной академии им. Жуковского, где он занимал важный пост.
"В этой атмосфере мне оставалось только одно: идти с волной... Я сосредоточился на Зиновьеве и Каменеве. Я избегал любого упоминания Бухарина. Но председатель собрания не дал мне такой возможности: одобряю я, или нет, выводы Вышинского, сделанные им в отношении Бухарина?...
Я сказал, что решение Вышинского расследовать деятельность Бухарина, Рыкова, Томского и Угланова получило одобрение народа и партии, и что я "полностью согласен" - что "народ Советского Союза и наша партия имеют право знать о двуличном интриганстве Бухарина и Рыкова...
Уже одно это мое заявление дает возможность моим читателям осознать, в какой высокопарной атмосфере, в какой сверхконспиративной манере - даже не зная характеров друг друга - приходилось вести работу в СССР нам, оппозиционерам".(58)
Из этого становится ясно, что во время процесса троцкистско-зиновьевского блока Сталин не поддерживал радикальные настроения и доверял следствию, НКВД и Ягоде. А последний был способен направлять процесс и значительно ограничить масштабы чистки, которая прошла после раскрытия заговора.