Молот Кесаря выбил искры из железного листа, рядом с моей головой. Ржавчина створки, смешавшись с кровью, начала потихоньку заполнять вмятину.
- Это ведь его ты выменял вчера у Марика на хавку и ствол? А сегодня он снова красуется на твоей тощей шее, которую и свернуть-то в падлу. Ствол Марика тоже при тебе. - Кесарь завелся не на шутку. - А вот сам Марик синеет на шконке! Вот тебе и расклад! Что слепишь на этот раз, Седой?
«Никакой я уже не Седой. Скорее рыжий», - отстраненно подумал я.
Мысль прояснила мой рассудок. Мост сожжен.
Я хочу жить!
Какие мои шансы выжить?
Высокие, если Кесарь окончательно не съедет с катушек.
Отступать некуда. Лежу на ржавых воротах, без возможности двинуться. Справа, в пяти метрах дозорная вышка. Лет сорок ей… чтобы Штуцер когда-нибудь сверзился с нее… Но сейчас он запросто подстрелит меня как дикого зайца.
Убить их всех? Нереально. Только сбежать. Уйти, как сказал Кесарь.
Надо выиграть время.
- Но… - я попытался приподняться. - Как ты узнал про медальон?
- Ты че, за дурака меня держишь!
Ошибка. Короткий размах и, - молот Кесаря прилетает в мой живот. Как больно! Хочу вздохнуть, и не могу. Остатков воздуха хватает лишь на непродолжительный стон. Я повалился обратно. Теряя сознание, услышал:
- В прошлом месяце то же самое случилось с Немцем! Ты впарил ему свою цацку, а на следующий день вертел ее в руках. Немец сдох! Ну как, а?
Вопрос Кесарь приправил ударом с ноги.
- Тут уже даже ущербный поймет, у кого рыльце в пуху!…
…Пришел в себя от хлопков по щекам. Кровь на глазах запеклась. Я с трудом осознавал, где я нахожусь. Дом, братва…
Не братва она мне больше. Изгнали меня… кореша ненаглядные.
Зеваю, как рыба на берегу. Вырвали мне жабры… Хорошо хоть по зубам не бьет… Кесарь… Выживу - убью. Убью собаку, и все припомню, падле… Как мы пришли в Зону… Как развернулись… И как он, сука, меня выгнал…
«Сталкер» обжигает кожу… Значит дело плохо…
Надо вставать. Уходить. Искать выход… решать проблему… Два раза без сил заваливался на спину, пока не догадался перевернуться на живот и не упереться на все четыре конечности. Кое-как я встал на колени. Язык распух, и не ворочался. Сейчас бы воды холодной… Но из воды - только слезы… Просить у Кесаря… это еще пара ударов…
Я не мог понять, сломано ли у меня что-то, или просто ушибы. Переломы мне не нужны… Надо уходить…
Боль когтями разрывала горло, от каждого вздоха колыхалась студнем в груди, считая ребра.
Из- за звона в ушах я не слышал, что мне говорят подельники… по губам Мешка я разобрал только «…стонать!…»
Я стону? Значит, мое горло еще не до конца разбито… раз я еще могу стонать?…