— Но, подожди… — я пошатнулась, едва не упав, в последний момент находя опору у стены. — Я… да, у меня есть мужчина, но он… Что он такое сделал богам смерти? Это что, из-за его тёти, что ли, которую прибил Герцог в своё время?
— Какая ещё тётя? — Тигрис с недоумением уставился на меня. — Да, я понимаю, ты не знала, кто он такой, — он с некоторой долей участия покачал головой, — но этого ты теперь не докажешь, тем более, Герцогу, который давно уже тебя ненавидит и мечтает скорее не о твоём теле, а о твоей смерти. В общем, твой дружок Маюри Мураками — я вздрогнула, когда Тигрис ядовито произнёс имя моего возлюбленного, — маг, который объявил негласную войну одному из богов смерти.
— Но ты сможешь заслужить прощение… и жизнь, — взгляд Тигриса стал неожиданно серьёзным. — Ты должна убить его — и тогда Герцог тебя простит. Он мне сам сказал, а при всех его недостатках, он держит своё слово.
… Элли телепортировалась прямо в кухню и выражение её лица заставило моё сердце ёкнуть и упасть вниз, в неизмеримую бездну боли и тоски. Я задел рукой чашку, дёрнувшись, и она отправилась на встречу с полом, чтобы разбиться вдребезги.
Её лицо было… довольно красноречивым. Да и весь вид: напряжённая, встрёпанная, бледная, покрасневшие явно от слёз глаза…
«Она всё знает», — мысль прозвучала похоронным набатом.
«И что теперь с нами будет?»
Что будет конкретно со мной, меня интересовало мало. Можно сказать, вообще не волновало.
Я медленно встал из-за стола и застыл столбом, не смея даже пошевелиться. Я не отпускал взгляда, но и ничего не говорил, ожидая её хода, её реплики.
— Маюри… — начала Элли с горечью и болью, звучащими в голосе. — Ты… Тигрис рассказал мне, что ты маг. И что ты что-то там не поделил с каким-то богом смерти. Знаешь, милый, за это могут прикончить нас обоих. Почему ты мне ничего не рассказал? — Она помолчала, глядя в пустоту взглядом потемневших глаз. Гроза уже наступала, кажется, скоро пойдут и молнии.
— Тигрис сказал, что я — идиотка, которая доверяет кому попало, которую все используют, которую ТЫ использовал.
Её взгляд на мгновенье стал печальным и тоскливым, полным желания услышать опровержение всем тем страшным истинам, она узнала обо мне.
— Ты считаешь, что я тебя использовал? — проговорил я безжизненным тоном.
— Я… я не знаю, — отозвалась она довольно растерянным голосом, её злость не испарилась, но отошла на задний план.
— А после этих откровений этот твой Тигрис не пытался налить тебе рюмочку и уволочь в свою спальню? Чтобы сексуально-терапевтическими процедурами излечить от излишней наивности? — довольно резко произнёс я.