Я только невесело хмыкнула, отвернувшись. Почему-то вспомнилось наше последнее задание. Я снова увидела маленькую узкую комнатку, где отчаянно рыдала девочка лет пяти, которая неожиданно для самой себя оживила несколько теней, которые превратились в чудовищ — и сожрали её родителей. А теперь девочка попыталась от них спрятаться, но они бы всё равно её обнаружили, так как малышка натравили их на себя, подсознательно наказывая за своё преступление. А почему она решила именно убить своих родителей, таким образом используя свой неожиданно прорезавшийся дар? Да потом, что они её однажды наказали ремнём. И она не забыла.
Милое создание. Пришлось усыпить, чтобы не мучилась.
Блондинка в модных очках и белом халате, накинутом поверх вечных штанов и блузки, молча кивнула на электрический чайник на угловом столике возле окна, когда я повернула голову, чтобы увидеть лицо подруги, а не картины недавнего прошлого перед сомкнутыми веками.
«Твои ресницы — словно два опахала, две прекрасных чёрных веера, которые подчёркивают фиолетовый шёлк твоих глаз», — как-то сказало мне существо, обитающее в месте, где рождались все тени, как живые, так и мёртвые. Я помню это кажущееся бесконечным помещение, где дышало сыростью, а всё его пространство занимали высокие, в человеческий рост, и такие же объёмные свечи. Белоснежные, никогда не сгорающие. От их огоньков рождались тени.
Смешно, но я до сих пор не знала, эти ли тени я вызываю, когда вынуждена сражаться, или я оживляю другие тени, земные?
Я помню, что весь наш мир состоит из этих теней, но в это было почти невозможно поверить и нереально представить. Странная архитектура, даже для междумирья.
Вздохнув, я направилась туда, чтобы приготовить нам чай, а затем поведать подруге о своих очередных — или внеочередных — бедах. Готовка чая великолепно отвлекает от философских размышлений о смысле бытия и тщете всего сущего. Особенно если прольёшь немного кипятка на руку. Тогда вообще на миг увидишь Божественное откровение.
Когда Аза наконец-то оторвалась от журнала ради чашки чая и беседы со мной, мы уселись на два удобных кожаных кресла.
— Итак? — красавица сложила руки на коленях и внимательно уставилась на меня. — Кто тебя, бедную, опять обидел?
— Да так… одну недалёкую овечку Тигрис снова упрекнул в отсутствии у неё ума, раз она отвергает такую великолепную кандидатуру в качестве постельной грелки, как его сиятельная персона.
— Опять! — Аза покачала головой, гневно блеснув глазами. — Когда ж он уже успокоится?
— Не знаю, — я утомлённо распласталась в кресле, едва не пролив на себя горячий чай — рука дрогнула. — Я уже просто не могу, Аза! Скоро я начну в конвульсиях биться и пену пускать! И почему в нашем мире мы обладает почти человеческими телами? Мы же тени, палка нас трахни!