Лес, даже далеко в глубину слегка розоватый от зарева пожаров, в качании теней и мерцании световых бликов казавшийся живым и беззвучно шевеливший ветвями и листвою в тревожном и бессонном ожидании утра, был всплошную, особенно вблизи опушки, заполнен солдатами и так же всплошную изрыт окопчиками, которые начальство приказало снова устроить, как только войска переместились сюда. Никто уже ничем не занимался, все были сыты, патроны и гранаты розданы, упрятаны в брезентовые поясные сумки. В самую пору было поспать, дать отдых телам, отяжеленным усталостью, но мало кто мог сейчас предаться сну. Кучками сидя и лежа под деревьями, на краю окопчиков и щелей, воронок, отдававших сыростью свежей, глубоко вывернутой земли, на травяных склонах западинок, солдаты, потягивая в ладонях и передавая по кругу махорочные, измоченные на губах «бычки», вполголоса вели разговоры. Кто о чем – о доме, о прежней жизни, о завтрашнем бое... Провода полковой связи пересекали лес, точно тонкая, хитро сплетенная паутина, сбегали в заросшие орешником балки, тянулись по склонам оврагов, по дну глинистых водостоков, промытых буйными весенними ручьями, и всюду, куда бы ни заводили Ивана Платонова эти протянутые связистами провода, где бы ни доводилось ему проходить, пробегать, пробираться, делая свое срочное, ответственное дело, всю эту ночь слышал он приглушенные солдатские голоса, ведущие в кругу тесно сгрудившихся, не различимых во мраке тел разговоры, – голоса мужчин и совсем еще не окрепших ребят, голоса, наполненные самыми различными красками, оттенками – грустью, задумчивостью, тихой, спокойной серьезностью и веселой бодростью, озорной бесшабашностью, вызовом молодой удали, которая еще ничего не попробовала, не испытала и потому ничего не боится на свете...
– ...постановил я иструб шесть на десять, что твоя картинка – прям вот и счас в глазах! Кабы знатьё, успел бы и полы настелить, и кровлей покрыть, – железо у меня уж куплено было, в сарайчике лежало. А печку баба как-нибудь и без меня сладила... Тот же Илья хромой бы склал, он – все, что хошь, и по печкам тоже мастер...
– ...я ведь не слепой, говорю, все вижу. Не хотишь, как верная жена жить – за подол не держу. Имущества у нас с тобой – сито с обечайкой да веник с шайкой, – забирай, чего своим считаешь, и – на все четыре стороны...
– ...ты ее пробовал-то, рабочую жизнь? Это тебе не колхоз твой, где схочу – пошел на работу, не схочу – дома задницу почесываю. – Да, почеши, а бригадир на что? Он тебе почешет! – Бригадир! Кажному из них цена – полбутылки... Ты вот шахту испробуй! Гудок прогудел – табельную доску на запор. Не успел свой номерок повесить – все, прогульщик, нет тебе спасения, засудят по указу...