— Мы учтем, — сказал Виктор. — Но покажите нам газеты.
Семен Семеныч опять похлопал рукой по стопке французских газет.
— Показывать, собственно, нечего. В газетах ни единого слова о пропаже Ники. Они ничем не отличаются от тех газет за те же числа, что хранятся в архиве.
— Ну, так я и думал, — сказал Виктор. — Активного воздействия на прошлое быть не может.
— Не стоит так категорично, Виктор, — заметил Жан-Жак. — Мы все-таки вошли в прямое соприкосновение с материальными объектами.
— Да, конечно. Но «эффект присутствия» длится только в течение самого присутствия. Он не оставляет следа, не распространяется на будущее.
— Вы хотите сказать, что мы пронеслись в прошлом как призраки?
— Не совсем так. — Глаза у Виктора стали какие-то отрешенные. — Не совсем так…
— Позвольте, — наскакивал на него Жан-Жак. — Мы видели своими глазами, как Ника встала на своей пьедестал в одиннадцатом году — с головой и руками.
— Голова и руки появились у нее несколько часов назад.
Жан-Жак был озадачен, да и я тоже. Семен Семеныч, покашливая, с интересом смотрел на Виктора. А Леня уже успел углубиться в книгу «Парижский Лувр», взятую с директорского стола, — по-моему, он ничего не слышал.
— Не станете же вы утверждать, Виктор, что мы привезли Нику в наш год, а не в одиннадцатый, — сказал Жан-Жак.
— А я и не утверждаю. Я имею в виду расслоение времени… Словом, у меня нет уверенности, что мы побывали в том самом одиннадцатом году, который был на самом деле.
— Вы допускаете два параллельных течения времени? Однако! — Жан-Жак покрутил головой.
— Не знаю, — сказал Виктор. — Дело в том, что путешествие в прошлое противоречит принципу причинности…
— Так что же получается! — закричал я. — Выходит, нашего путешествия не было?
— Об этом-то я и думаю. — сказал Виктор.