Египет, Каир, Цитадель Саладина,
26 мая, вечер
Несмотря на все усилия Беликова, Сашу Горовца выпустили из тюрьмы только на исходе вторых суток. Первое, что он спросил, усевшись в автомобиль, это:
– Вода есть?
Вторая фраза прозвучала так:
– Почему вы так долго возились? Я уж решил, что сгнию в этой вонючей каталажке. Ни помыться, ни даже напиться.
Беликов осторожно потянул носом и убедился, что от спутника не пахнет ни потом, ни мочой, ни тухлой баландой. Все правильно. Какие бы басни ни рассказывал Саша про египетские застенки, основной срок своего короткого заключения он отбывал в довольно комфортабельных условиях.
– Били? – спросил Беликов, трогая машину с места.
– Ограничивались тумаками и подзатыльниками, – ответил Саша, с сопением отрываясь от бутылки «Бонаквы». – Но одни их тюремные робы чего стоят! Такое впечатление, что тебя одели в пижаму, в которой до тебя скончались человек сто от малярии. А жратва? Один сплошной клейстер неизвестного происхождения. Ни телевизора, ни газет, ни прогулок. Я думал, что свихнусь в этом вольере.
– Издержки производства, – неопределенно хмыкнул Беликов.
Прежде чем ответить, Саша, не отрываясь, осушил бутылку.
– Ох и вредное оно, производство, – сказал он, отдуваясь. – Приплачивать бы надо.
«Приплатят». Невысказанная мысль заставила Беликова улыбнуться. Он молча направил машину в узкий проулок, завешенный простынями. Порой они шлепали по лобовому стеклу, оставляя на нем влажные пятна. Сзади истошно вопили женщины и стелилась по мостовой облезлая дворняга, норовя вцепиться зубами в колесо.
– Мы на тропе войны? – предположил Саша, отметив сложность маршрута.
– Береженого бог бережет, – уклончиво ответил Беликов, поглядывая в зеркало заднего обзора.
«Крайслер», одурманив собачонку сизым выхлопом, выехал на параллельную улицу, где чудом разъехался с черно-белой колымагой такси, а несколько минут спустя был вынужден затормозить перед маленьким, как кролик, осликом, запряженным в немыслимо огромную повозку с почти мельничными колесами. Загорелый возница, восседающий на пирамиде из грязных мешков, жевал лепешку и слушал оглушительный арабский рок, выдаваемый стереодинамиками магнитофона.
– Убери животное, – потребовал Беликов по-арабски.
– Resting, – лаконично пояснил возница. – Отдыхать, отдыхать.
– Дай ему фунт, – посоветовал Саша.
Это было что-то около двадцати центов, но Беликов заартачился:
– Пятидесяти пиастров будет достаточно, – заявил он, выгребая мелочь из кармана.
Возницу предложение оскорбило, в результате чего ослик пошире раздвинул ноги и опустил голову до самой земли. Пришлось отдать не фунт, а целых пять. Вернувшийся за руль Беликов выругался, а вскоре был вынужден платить новый оброк, но уже не владельцу осла, а мотоциклисту, везущему в коляске целый выводок цыплят. Он носил тонированный космический шлем и длинную рубаху-галабею и за право проезда содрал с путников десять фунтов.