Каждый раз Федя намечал себе новый участок. Он твердо знал, что надо следовать совету Татьяны Филипповны и изучать весь растительный мир Семи Братьев. Это был самый верный путь к цели. Но невольно его тянуло к косогорам и взгоркам. В легенде говорилось, что именно на такой местности ссыльный доктор рассевал свет-траву. Это подтверждал и Савелий Пряхин.
Федя собирал только те растения, которых еще не было в его гербарии. Он не ожидал, что их наберется так много. Правда, и тут он не мог освободиться от влияния легенды: его привлекала в первую очередь трава с белыми и розовыми цветками.
Только теперь Федя понял, как обширна и трудна была задача, за которую он взялся. Но это еще больше вдохновляло его.
Федя вышел на высокое, открытое место. По лугу рассыпалось стадо овец. Тут же были разложены три дымокура. У одного дымокура сидел пастух Егорыч. Федя подошел, поздоровался, сел рядом.
– Что, Егорыч, мошка настроение портит? – спросил Федя.
– Куда тут – не продохнуть! И всех сортов, язви их! И мошка, и оводы, и слепни! Вон, смотри, как овцы-то боятся… – Егорыч указал рукой на стадо.
По лугу то там, то здесь носились овцы. Они крутили головами, с разбегу бросались в непроходимую чащу.
– Дела, видно, до скота никому нет! – ворчливо сказал Егорыч. – Неужто ничего придумать нельзя против гнуса?
– Сами пастухи должны об этом подумать, – сказал Федя.
– Пастухи-то нынче все старые. Молодые науками занимаются, а у старого человека, Федор, грамоты для этого мало. Верно, теперь и с нами, брат, считаются. Вот расскажу тебе историю. Дён десять назад приходит к нам парторг и говорит: «Есть такие у начальства настроения – ликвидировать колхозных овец. Падеж большой». Ученые, мол, говорят, что места в Семи Братьях болотистые и для овец неподходящие. Как, мол, ты думаешь?
– А падеж в самом деле большой? – спросил Федя, недоверчиво поглядывая на округлые бока овец.
– В самом деле! – кивнул Егорыч и полез руками в костер. Он зацепил светящийся уголек, перебрасывая его с ладони на ладонь, положил на кусок бересты, прикурил скрученную из газеты папироску.
Федя знал, как разговорчив Егорыч, и предусмотрительно сел на траву у костра.
– Ну и вот, – с явным удовольствием продолжал Егорыч, видимо соскучившись за день, проведенный в одиночестве. – Советуется, значит, со мной парторг. А падеж действительно весной был большой. За один месяц тридцать голов потеряли… Да и теперь случается. Болезнь, вишь, такая – от болотистых мест.
А я говорю парторгу: «Нельзя овец трогать. Надо больных ликвидировать, здоровых обработать, дать им питание лучше, помещение построить с водопроводом, пастбище найти на сухом, высоком месте. Можно, говорю, в Семи Братьях овец держать».