Но его крепко держали за руки.
— Я живу здесь, это мой дом! Вы не имеете права держать меня! Почему вы не выпускаете мою жену из спальни?
Неожиданно они отпустили его. Один из четверки махнул рукой. — Хорошо, Джо, пусть он туда войдет.
Он торопливо бросился к двери, открыл ее и сделал пару шагов вперед.
Вперед, в красивое и уютное место, в хрупкое место, в место любви. Все голубое— и серебряное, знакомое вплоть до запахов. На туалетном столике сидела кукла и таращила на него глаза. На двуспальной кровати лежало нечто, покрытое голубым покрывалом. Кто-то спал или заболел.
Он рванулся вперед.
— Она… она сделала что-то с собой! О, маленькая дурочка… — Он уставился на ночной столик, но тот был пуст: ни флаконов, ни коробочек.
Он подошел к постели и через покрывало притронулся к ее плечу.
— Марселла, ты жива?
Они стояли у двери и следили за ним. Он смутно сознавал, что они изучают и оценивают каждый его шаг. Но сейчас это было ему безразлично.
Четыре пары глаз следили за ним. Следили, как он снимает голубое покрывало.
А потом наступил невероятный, чудовищный момент. Он чуть сдвинул покрывало и увидел ее усмешку. Она улыбалась застывшей улыбкой. Черные волосы, разбросанные по подушке, еще сильнее подчеркивали бледность ее лица.
Его руки задрожали, он отпустил покрывало и отступил.
— Я не хотел, чтобы это случилось, — разбитым голосом сказал он. — Я не хотел этого…
Трое переглянулись. Его взяли за руки, увели из спальни и усадили на диван. Он сел. Один из мужчин закрыл дверь.
Он сидел неподвижно, закрыв лицо руками, как будто свет стал нестерпимым для глаз. Они не смотрели на него. Один стоял у окна, другой находился у небольшого стола и листал журнал, третий сидел напротив него и смотрел в сторону.
Гендерсон опустил дрожащую руку. Три пары глаз тут же уставились на него.
— Нам нужно поговорить с вами, — сказал третий, подходя к нему.
— Вы можете еще минуту подождать? Я так потрясен…
Тот понимающе кивнул и уселся на место. Стоящий у окна не двигался. Тот, что рассматривал журнал, продолжал им заниматься.
Наконец Гендерсон окончательно пришел в себя.
— Я готов, — сказал он. — Можете начинать.
Он произнес это так спокойно, так просто, что они на секунду растерялись, не зная, кто первый начнет задавать вопросы.
— Ваш возраст, мистер Гендерсон?
— Тридцать два.
— Ее возраст?
— Двадцать девять.
— Вы давно женаты?
— Пять лет.
— Ваши занятия?
— Я занимаюсь маклерским делом.
— В котором часу вы ушли отсюда сегодня, мистер Гендерсон?
— Между половиной шестого и шестью.
— Вы можете точнее назвать время?
— Попробую. Точнее, до минуты, я не могу сказать. Когда дверь захлопнулась за мной? Скажем, без четверти или без пяти шесть. Помню, я услышал шесть ударов на колокольне.