— Я принесла то, что у меня было. Вы покупаете или нет?
— Я не дам столько денег за одну программку, сколько мог бы дать за две.
Она явно торопилась убраться отсюда.
— Хорошо, раз вы говорите…
Она направилась к двери, торопливо схватив деньги. Он подождал немного, а затем окликнул ее:
— Одну минутку! Могу я попросить вас подойти ко мне? Я кое-что забыл.
Она резко остановилась и обернулась. Он встал из-за стола и направился к ней. Тогда она закричала и бросилась на улицу.
Когда он вышел из магазина, она бежала к ближайшему углу. Затем обернулась и увидела его. Она снова громко закричала и побежала быстрее. Его машина стояла в нескольких ярдах от магазина. Догнать ее на ней не составило труда.
— Вот и все, — сказал он, схватив ее за плечи.
Она не могла говорить. Алкоголь сбил ее дыхание.
— Отпустите меня, — взмолилась она. — Что я вам сделала?
— Почему вы побежали?
— Я вас испугалась. Вы так смотрели на меня…
— Откройте сумку! Откройте, или я сделаю это сам.
— Отпустите! Оставьте меня в покое!
Он не стал тратить времени на споры. Силой вырвав сумку, он открыл ее. Там была еще одна программка. Ломбар выхватил ее и вернул сумку.
На программке была проштемпелевана дата, та самая дата. А программка была измята до основания. На ней не оставалось ни одного ровного места.
Программка Скотта Гендерсона. Программка Скотта Гендерсона, появившаяся в одиннадцатом часу…
22.55. Последнее всегда горько. Последние минуты еще горше. Он замерз, хотя погода была теплой, и дрожал, хотя вспотел. Он убеждал себя, что не боится, и старался внимательно слушать капеллана. Но не мог слушать и понимал, что боится. Но кто упрекнет его? Инстинкт жизни берет свое.
Он лег на койку лицом вниз.
Капеллан сидел рядом и гладил его по плечу. Он сам боялся, хотя ему оставалось еще много лет до смерти.
Капеллан читал 23 псалом. «Зеленые пастбища утешают мою душу…» Вместо того, чтобы утешить, он лишь еще больше напугал его. Потом он замолчал.
Жареный цыпленок и вафли, персики и торт лежали нетронутыми. Есть ему не хотелось. Он подумал о сигарете. Вместе с обедом ему принесли две пачки сигарет. Одна пачка была уже пуста, а в другой осталось меньше половины. — Глупо беспокоиться об этом, подумал он. Какая разница, останутся после него сигареты или нет, ведь он-то не сумеет сделать ни единой затяжки. Но он всегда думал об экономии. Бережливость была его жизненной привычкой, а от привычек трудно отвыкнуть даже перед смертью.
— Закури еще, мой мальчик, — сказал капеллан, как будто прочел его мысли.
Он побледнел. Это значит, что у него осталось совсем мало времени.