— Ну, допустим, Иринка тоже была не в восторге от своего бывшего супруга. Но, всю эту операцию с ограблением броневичка надо было продумать и организовать? К тому же убийство того инкассатора в больнице, там ведь тоже их кто-то навёл?
— Вот именно что кто-то навёл, — подтвердил Бабич, — кто-то за него и разработал весь этот план. Сам он до такого додуматься не мог, уж поверь мне, я с этим гадом не один час проговорил. Знаешь, как это называется? "Профилактические беседы". Развалится эта гнида в кресле, ухмыляется нахально, а ты перед ним распинаешься, пытаешься доказать что то, чем он занимается, это нехорошо! Пальчиком грозишь, вместо того чтобы морду набить да запихать за решётку лет на десять.
А Шалимова все не отпускала та же самая мысль.
— И кто же это у вас такой хитроумный в Ангарке? Неужели ты его не знаешь?
Майор пожал плечами.
— Чёрт его знает. Может, покойный Долгуша всё это придумал. Ты же своего соседа знаешь, ушлый был парень. Любил урвать везде, где можно и где нельзя. Все жаловался, что доили его нещадно, а ларьки свои чуть не каждый месяц открывал. Ладно, хватит гадать! Догоним Лалька — сами спросим.
Затем Шалимов задал последний вопрос, волновавший его уже часа два.
— Слушай, а где твои знаменитые чётки?
Семён поморщился, и, не вдаваясь в детали, ответил односложно: — Порвал.
Вдаваться в детали он не стал, упруго поднялся с земли и, глянув на серое небо, скомандовал: — Давай собираться, надо решить, что брать с собой, а что тут бросить.
"Что же так взбесило майора, если он порвал даже свои любимые чётки? Это должно было быть что-то из ряда вон выходящее", — подумал Шалимов, наблюдая, как майор вытаскивает на берег всю походную амуницию. Но Семён молчал, а спросить Михаил не решился. Через пять минут берег реки снова опустел.
Спустя двое суток Шалимов, подняв голову, осмотрел серый небосвод и с тоской спросил: — Когда же кончится этот дождь, а, Семён?
— С первым снегом, — пошутил Бабич, но журналист не воспринял юмор товарища. Он и представить себе не мог, что эта гонка затянется на такое длительное время. А начиналось всё так хорошо.
Лалька и его банду они догнали через четыре часа. С вершины очередной сопки они рассмотрели как цепочка из трёх человек, груженных тяжёлыми рюкзаками, не торопясь, двигалась внизу по обширному логу.
— Нажмём! — скомандовал Семён, и прибавил ходу. Но уже через сто метров он резко остановился, и затаился за толстым стволом большого кедра.
— Ты что? — спросил идущий вторым Шалимов.
— Похоже, они встали на обед.
Выглянув из-за широкой спины майора, журналист действительно рассмотрел, что их невольные попутчики скинули рюкзаки и занялись сбором сушняка, один же из них начал подрубать топором сухостойную ель. Место это они выбрали не случайно, далее по пути предстояло подниматься в горы, невысокие кряжистые, но начисто лишённые леса, и пообедать там, у костра было бы уже проблематично. Случай подворачивался очень удобный, можно было взять всех троих на отдыхе, тёпленькими. До места привала Лалька и его компаньонов оставалось всего триста метров, но пройти их надо было по безлесному, плоскому логу, поросшему высокой, но уже подсушенной первыми заморозками травой. Можно было попробовать преодолеть это расстояние по-пластунски, но мелкий, то прерывающийся, то вновь начинающийся дождь промочил землю насквозь, и Михаил сразу представил себе, как будет ползти по хлюпающей земле, а за шиворот ему будет стряхиваться холодная вода.