Утром они поднялись с рассветом. Мороз ударил знатно, трава густо поседела от инея. Озноб пробирал до самых печёнок. Вдвоём они быстро расшурудили костёр и, доев сваренное вчера мясо и, напившись чаю, двинулись вперёд. Перед этим они выкурили последнюю сигарету.
Сначала Шалимов сомневался, что теперь они найдут в этих дебрях своих «подопечных». Но, пройдя с полкилометра, Семён остановился и, осмотревшись по сторонам, уверенно направился в один из распадков. По его сосредоточенному лицу Шалимов понял, что тот что-то заметил. Вспомнив обещание майора сделать из него Чинганчгука, он спросил: — Что там, Сема?
— Птиц, видишь? Так просто они в тайге не собираются. Есть что-то там.
Из пернатых Шалимов рассмотрел только одну ворону, пролетевшую в ту же сторону, куда вёл его личный "Дерсу Узала". Но, спустившись вниз, они спугнули сразу добрый десяток воронья. Словно громадные чёрные хлопья они с рассерженным карканьем взлетели вверх, и расселись по соседним деревьям. Подойдя поближе, Шалимов понял, что они нашли место стоянки Лалька и его спутника. Небольшое кострище уже подернулось толстым слоем светлой, древесной золы, рядом валялись пустые консервные банки, смятая пачка из под чая, полиэтиленовый пакет, раздавленные сигаретные окурки. Потрогав золу, Семён удивлённо хмыкнул.
— Ты что? — спросил Михаил.
— Костёр давнишний, но ночью они уйти не могли.
Пройдясь по поляне Бабич нашёл пустую гильзу от пистолетного патрона, и, понюхав её рассмеялся.
— Всё-таки кое-чему Леший их научил. Костёр они развели точно так же как и мы с тобой, но ночью он видно потух и они уже не стали с ним возиться. Перекусили холодной тушёнкой и пошли.
— Откуда ты знаешь что холодной?
— Посмотри сам, — Семён поднял две одинаковых с виду банки. — Видишь, на этой жира на стенках нет, скопилось чуть-чуть внизу и под углом? Её разогревали. А вот в этой жир остался на стенках, её жрали холодной. Учись, студент.
— Спасибо, профессор. Ну и куда нам теперь идти?
— Туда, — Семён махнул рукой в одну из сторон. — Надеюсь, они не собьются с курса.
Пройдя метров триста, Шалимов убедился, что идут они верно. Бабич молча показал рукой на траву впереди себя, в отличие от соседней на ней оказался сбит иней. По сравнению с соседним посеребрённым разнотравьем казалось, что они идут по тёмной тропе. Лишь в одиннадцатом часу дня под ударами холодного осеннего солнца иней потихоньку начал превращаться в росу. Но к этому времени они уже видели на вершине соседней сопки тёмные фигуры своих подопечных.