– Нам дальше, братва, – проинформировал толстяк, увлекая их в более освещенную каморку. Тут были две двери с засовами, стол, табуреты, десяток зажженных свечей и потертый ковер на каменном полу – вполне приличное убранство для тайного притона алкоголиков.
В дверь, что вела в курильню, просунулся старик в чалме – то ли чауш,[105] то ли хозяин заведения. Махмуд буркнул что-то на арабском, Абдалла добавил, и толстяк поморщился:
– А ты, похоже, настоящий сарацин! Ну, хочешь кофе, будет тебе кофе… Только, парни, я сейчас не при деньгах, поиздержался малость. Но, клянусь бородой пророка, при случае отдам! А лучше выпивку поставлю!
– Забудь, – сказал Серов. – В наших карманах кое-что еще бренчит.
На столе с похвальной скоростью возникли кружки, две бутылки можжевелового джина, блюдо с мясом барашка и круглый тонкий хлеб. Абдалле старик принес дымящийся кофейник.
– Значит, ты купец, почтенный Мустафа, – молвил Махмуд, разливая спиртное. – И где же ты ведешь свои коммерческие операции?
– Большей частью за Гибралтаром, – пояснил Серов. – Торгую с кастильцами да португальцами.
– Хе-хе! – Джин забулькал в глотке толстяка. – С кастильцами, значит, торгуешь! С кастильцами да португальцами! Ты им, значит, ядра и пули, а они тебе – золото и серебро! И где товар берешь? На подходе к Кадису и Лиссабону?
– У каждого свои угодья, Махмуд. Наша торговля тогда прибыльна, когда нет лишней болтовни.
– Это верно, Мустафа. А я вот, – толстяк запустил пальцы в бороду и понурился, – я вот нынче не у дел… нет, не у дел… А ведь с какими людьми плавал! С какими добытчиками, с какими кровопийцами! С Сала-Реисом, Юсефом ад-Дауда и самим Абу Муслимом! Эти с кем только торговлю не вели! И с кастильцами, и с генуэзцами, и с марсельцами да тулонцами! Само собой, с венецианцами тоже… Да, были времена!
Серов молча пригубил из кружки и строго зыркнул на Герена – чтобы не увлекался. За Деласкеса можно было не тревожиться – тот цедил спиртное по капле, поглядывал на лже-османа и что-то проворачивал в уме. Абдалла, держа крохотную чашечку тремя пальцами, наслаждался ароматом кофе.
Принялись за барашка, и Махмуд, обглодав мясо с ноги, произнес:
– У Сала-Реиса я присматривал за гребцами, а у Юсефа и Муслима был канониром. Тебе не нужен пушкарь, Мустафа? Или надсмотрщик? У меня гребцы не зажиреют… – Он вытер сальные руки о халат и отпил из кружки. – Я, знаешь ли, бичом до кости прошибу! Я…
– На моем судне нет гребцов. Парусный корабль, бригантина… Ты слишком отяжелел, Махмуд, чтобы лазать по мачтам. Но если ты хороший канонир, мы можем договориться.