– А тут как очутился?
– Ищет козу, что отбилась от стада. С полудня ищет. Очень голоден. Нашел наш стан по запаху пищи.
Паренек прикончил лепешку, получил другую с куском мяса и стал есть помедленней.
– На араба не похож, – заметил Серов.
– Он не араб, синьор капитан, он бербер. Но не кабил, какого-то другого горного племени. Их тут как фиников на пальме. – Деласкес что-то спросил у мальчишки, тот ответил, не прекращая жевать. – Говорит, что он – шауия[113] и что больше не боится нас. Он тоже увидел, что мы не похожи на турок или арабов.
– Не боится? Хрр… Это он зрря! – прорычал боцман.
Но мальчишка не глядел на него, а уставился на Серова – очевидно, понял, кто тут главный. Когда лепешка и мясо кончились, пленник хлопнул себя по животу – мол, наелся, ткнул в Серова пальцем и заявил:
– Турбат!
Затем слова полились потоком. Паренек то вздымал к небу обе руки, то кланялся, то благоговейно складывал ладони перед грудью, а выражение лица у него было такое, словно он декламирует «Илиаду» или, как минимум, «Песнь о Роланде».
Деласкес захихикал.
– Он решил, что вы – Турбат, дон капитан. Сей разбойник объявился недавно и, по слухам, похож на франка либо инглези. Мальчик говорит о его подвигах, о том, что Турбат не обижает бедных берберов, а грабит османов, арабов-работорговцев и остальную нечисть. Клянусь Девой Марией! Этот мальчишка прямо поэт! Так прославляет Турбата! По его словам, Турбат скоро захватит Алжир, выпустит кишки туркам, арабам и дею и воссядет на престол!
– Ну, у меня таких намерений точно нет, – сказал Серов. – Но парню это знать не обязательно, пусть думает, что я – Турбат, и держит язык за зубами. Скажи ему, что у Турбата тут секретные дела, и о встрече с ним говорить не стоит.
Серов нашарил за поясом кошелек, вытащил дукат и протянул мальчишке. Глаза у того расширились – видимо, золотая монета была целым состоянием для нищего пастушка. Он снова заговорил, кланяясь и бурно жестикулируя.
– Теперь он просится в нашу… ээ… банду, – с усмешкой произнес Деласкес. – Он говорит, что ему известны все богатые усадьбы в окрестностях, и куда бы ни направился великий Турбат, он проведет его самым коротким путем. Быстрее, чем слетаются ангелы на зов Аллаха.
Повернувшись к Абдалле, Серов спросил:
– Нам нужен проводник? Или ты и без него найдешь дорогу?
– Нэ нужэн. Почтэнный аль Рахман повэдал о каждой тропа, что идэт чэрез горы. Я знать это мэсто.
– Тогда пусть парень отправляется домой. Скажи ему, Мартин! Сегодня он уже не отыщет козу.
…Костер прогорел. Корсары спали, пристроив оружие под рукой, мулы, всхрапывая, паслись в траве у деревьев, Фавершем и Кактус Джо стояли на страже. Серов, сидя у рдеющих алым углей, посматривал на лунный диск, висевший над темным хребтом, и прокручивал в голове план будущей атаки. По сведениям лазутчиков аль Рахмана, Одноухий рассылал дозорных вдоль берега – значит, уверился, что враг нападет с моря. Но это было бы плохим решением, ибо укрепленный лагерь пиратов лежал в полумиле от побережья и был недоступен для орудий «Ворона». Пришлось бы высаживать десант и брать обнесенную валом позицию без артиллерийской поддержки, что представлялось Серову чистой авантюрой. Будет много крови и много погибших – тем более что Караман готов к нападению и людей у него хватает.