Впереди послышалось журчание ручья. Абдалла вел отряд к лощине между двух невысоких гор, к тому каньону, что был намечен для отступления. Справа и слева темнели в лунном свете лесные массивы, почва стала каменистой, изборожденной корнями сосен, вылезавших из земли подобно скопищу змей. Шум за спиной постепенно стал отдаляться, заглушаемый пением вод, шелестом деревьев и скрипом камней под ногами. Повеяло прохладой, и Форест, шагавший вслед за Серовым, произнес:
– Благословение Божие… А как подумаю, где сейчас Джос и Алан Шестипалый, так страх пробирает… Там, должно быть, жарковато!
– Думать надо меньше, чума тебя возьми, – буркнул Брюс Кук. – Хотя, само собой, обидно: сгинули парни ни за что. Ни золотой висюльки не взяли, ни блюда из серебра, ни даже паршивого кувшина.
– Ни кошеля с монетой, – подпел Мортимер. – Еле, братцы, ноги унесли!
– Не унесли бы вовсе, если бы не тот хромой урод. Хоть испанец, а человек был достойный! – промолвил Жак Герен. – Помилуй Господь его душу! Клянусь, что в память о нем оставлю в живых трех испанцев, какие первыми подвернутся под руку!
– Три – это слишком, хватит одного, – не согласился Кактус Джо. – Опять же, у нас нынче свара не с испанцами, а с сарацинами. Где их тут возьмешь, этих испанских козлов?
– И то верно, где? Где, разрази меня гром? – снова поддакнул Мортимер, затем мечтательно добавил: – А вот отыщем наших, уйдем в моря на севере и будем, как обещал капитан, резать шведов… Швед, ежели с деньгами, ничем не хуже испанца. Швед, он…
Тут Морти прикусил язык, сообразив, должно быть, что рядом шагают братья Свенсоны, и у каждого из них рука тяжелая. Но скандинавы промолчали. Были они датчанами, и мысль зарезать шведа их абсолютно не смущала.
Отряд проник в ущелье, копыта мулов застучали по камням, журчание ручья сделалось громче и настойчивей. Сюда доставали лишь отблески лунного света, тьма сгущалась вокруг, и лишь вода поблескивала светлым серебром. Голоса за спиной Серова все бубнили и бубнили; прагматик Кук сокрушался отсутствием ценной добычи, Герен спорил с Кактусом Джо по поводу числа испанцев, коих полагалось пощадить, Рик Бразилец клялся, что проткнул ножом магрибца, застрелившего Шестипалого, а боцман бормотал невнятные угрозы в адрес черрепашьего деррьма, прроклятых прредателей. Это он про кого?.. – мелькнуло у Серова в голове. Но он и сам был зол, разочарован и подавлен, так что на этой мысли не сосредоточился.
Шейла, любовь моя, где ты? Что с тобой? Смотрят ли твои глаза на луну и звезды или навсегда закрылись?.. Думать о ее смерти было так горько, так мучительно! Временами Серову казалось, что земля уходит у него из-под ног и что сейчас он полетит в бездонную пропасть – возможно, в тот самый временной провал, что поглотил его уже однажды со всем родным столетием. И где он окажется?.. Вернется в свой век или нырнет в тысячелетние глубины, очнувшись среди сражений Столетней войны, в Риме времен Нерона, у первобытных троглодитов или того ужаснее – в прошлом, где нет ни людей, ни даже обезьян, а только одни динозавры?