– За испанцев не поручусь, испанцев мы не любим. Но обещаю первым в драку не лезть. А что до обороны, так этого Господь не запретил. Всякая живая тварь имеет право обороняться.
– Всякая, даже магометане, – согласился де Пернель. – Я вижу, мессир капитан, что вы человек разумный, и я могу послужить вам без урона для рыцарской чести. В чем приношу обет и клятву! За себя, за Антонио, Луи и Жана, солдат Ордена! А мастер Броснан пусть сам решает.
– Я согласен, – молвил мореход из Бристоля. – Я тоже клянусь! У меня к магометанским собакам длинный счет.
– Ваши клятвы приняты. Боб, отведи их в каптерку, выдай одежду, оружие и вели накормить, – сказал Серов. – А я… я и мои офицеры… мы должны исполнить свой печальный долг.
В сопровождении Тегга и ван Мандера он спустился на шканцы. Там уже собралось с полсотни человек, большая часть команды. Люди замерли в мрачном молчании, многие – в повязках, на которых выступала кровь. Рик и Кактус Джо придерживали доску, протянутую над планширом, и около них стояли братья Свенсоны.
Серов двинулся вдоль ряда убитых, громко называя их имена и объявляя наследников.[25] Он помнил всех, и плававших с ним на «Вороне» со времен капитана Брукса, и нанятых на Тортуге – всех, кто пожелал идти с ним в Московию, на службу государю Петру. Пожелал идти, да не дошел…
Шеренга закончилась.
– Молитву, капитан, – напомнил ван Мандер.
– Да, разумеется. – Серов повернулся к толпе и увидел среди своих людей Робера де Пернеля. Он был в прежних своих лохмотьях – видно, до каптерки так и не дошел. – Шевалье! Вы – командор Мальтийского ордена… Известна ли вам молитва на латыни, подходящая к случаю?
– Я постараюсь вспомнить, мессир капитан. Наш Орден теперь не совсем монашеский, но еще с тех времен, как мы дрались за Святую Землю, мы провожали убитых в Царство Божие. Много их было… тысячи и тысячи…
Рыцарь извлек откуда-то из-под лохмотьев крохотный крестик, поцеловал его и начал ровным тихим голосом читать отходную на латинском. Слова падали в тишину. Не гудели снасти, не шумела вода, не свистел ветер, не хлопали над головой паруса… Мертвый штиль, подумал Серов. Мертвый, дьявол! Болтаемся тут как дерьмо в проруби, а Одноухий Караман уже, должно быть, в Эс-Сувейре…
Молитва закончилась. Андрей махнул рукой Олафу, Стигу и Эрику, и те подняли первый труп, положили на доску. Доска накренилась, и тело, завернутое в холстину, с чугунным ядром в ногах, плеснув, ушло под воду. Свенсоны ухватили второго мертвеца.
Шуршание холстины, скрип трущейся о планшир доски и плеск… Это повторялось снова и снова. Шеренга убитых становилась все короче, потом на палубе остались лишь живые. Однако не расходились, ждали.