– Лекарь, проверь, как там Дэнни Грант, – велел Серов.
Хансен полез на орудийную палубу, потом высунул голову из люка и скорбно опустил глаза.
– Преставился?
– Да, капитан.
Вздохнув, Серов кивнул братьям Свенсонам.
– Выносите! – и тихо пробормотал на русском: – Покойся с миром, Дэнни Грант! И пусть Господь тебя помилует…
Зашуршал холст, грохнуло о палубу ядро, скрипнула доска, плеснули холодные океанские воды.
С начала XVI века пиратство в Средиземном море почти целиком сосредоточили в своих руках мусульмане, и с этих пор оно приобрело, можно сказать, религиозную окраску.
А.Б. Снисаренко, «Рыцари удачи»,
Санкт-Петербург, 1991 г.
В полдень Серов сменил ван Мандера и отстоял восьмичасовую дневную вахту. Время тянулось бесконечно. Расхаживая по квартердеку, Андрей пытался прогнать мысли о Шейле, но они возвращались, как стая голубей к рассыпанному пшену. Он то проклинал безветрие, то подсчитывал, сколько осталось на судне пороха и ядер, то прикидывал, с какой скоростью идут на веслах шебеки Ибрагима Карамана – получалось, что если примерно как пешим ходом, то часов через десять-пятнадцать они уже будут у берега, у пирсов Эс-Сувейры. И где окажется его любимая? То ли в яме под палящим солнцем, то ли в темнице с крепкими замками, и это было бы лучшей из всех возможностей. О худшей, о том, что рано или поздно она попадет в чью-то спальню, он старался не думать, перебивая эту мысль планами по захвату Эс-Сувейры или хотя бы гавани с причалами и кораблями. «Ворон» был не самым крупным из боевых фрегатов, но все же его пушки, двадцать четыре тяжелых орудия, могли сровнять с землей любое поселение, где не имелось мощных защитных бастионов и береговых фортов. Африканский городок с глинобитными хижинами и стенами из необожженных кирпичей был беззащитен перед бомбардировкой. Во всяком случае, так полагал Серов.
Его экипаж успел передохнуть после ночного боя, поесть и выпить дневную порцию спиртного. Люди, однако, ворчали, и штиль усиливал чувство беспомощной злобы – никаких прибытков сражение не принесло, а одни лишь раны, гибель товарищей да потерю испанского галеона. Но в этом не было вины их предводителей, и потому ворчание не предвещало мятежа. Серов, тем не менее, понимал, что злость команды должна на кого-то излиться и лучше, если это будут сарацины.
Груду оружия, оставшегося после перебитых мусульман, убрали с палубы, частью распределив среди корсаров, частью отправив в корабельный арсенал или прямо за борт. Сабли местной марокканской работы не являлись ценностью, но нашлось несколько дамасских клинков, французских и испанских пистолетов и ятаганов из хорошей стали. Были еще кривые ножи, которые Деласкес назвал джамбиями, и даги