А.Б. Снисаренко, «Рыцари удачи»,
Санкт-Петербург, 1991 г.
«Вначале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною; и Дух Божий носился над водой.
И сказал Бог: да будет свет. И стал свет.
И увидел Бог свет, что он хорош; и отделил Бог свет от тьмы.
И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И был вечер, и было утро: день один.
И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды».
Серов захлопнул маленькую карманную Библию на французском и сунул ее за обшлаг камзола. После небольшого шторма, слегка потрепавшего его флотилию, море было блестящим, как зеркало, спокойным и пустынным. Казалось, оно простирается до бесконечности – привычная иллюзия для морехода, которую легко разрушить, поглядев на карту. Карта утверждала, что они находятся в Тунисском проливе, где от берега до берега, от мыса Эт-Тиб в Тунисе до Сицилии, около семидесяти миль. По масштабам двадцатого века совсем небольшое расстояние; Серов даже слышал, что между Сицилией и Тунисом собирались проложить подземный тоннель.
Однако: «Земля безвидна и пуста, и Дух Божий носился над водой…» Может быть, носился и кувыркался именно в этом месте…
Вытащив из-за пояса трубу, Серов осмотрел горизонт. Ни мачт, ни паруса… Через триста лет такого бы произойти не могло – Средиземное море стало одной из самых оживленных транспортных артерий. Но сейчас на планете обитали не шесть с половиной миллиардов, а много меньшее число людей. Сколько, Серов не представлял, но наверняка меньше миллиарда, так что Земля в самом деле была пуста – разумеется, с его точки зрения.
Северо-западный ветер подгонял «Ворона» и две галеры; корабли плыли на восток со скоростью пять с половиной узлов и через сутки должны были оказаться в мальтийских водах. Конечно, если продержится попутный ветер и не случится нового шторма; зимние бури в Средиземноморье налетали с пугающей внезапностью. Серов нес утреннюю вахту, у руля стоял Стиг Свенсон, в «вороньем гнезде» на грот-мачте устроился Рик Бразилец, а прочая команда отдыхала, расположившись кто на верхней, кто на орудийной палубах. Корсары уже очухались после Кальяри, но это событие было еще свежим, порождавшим массу воспоминаний и споров: кто больше выпил и кому досталась девушка погорячей, самая страстная и ненасытная. Над кораблем повис раскатистый хохот, гул голосов и стук костей – те, у кого оставались монеты, играли, их безденежные приятели болели и советовали. Солнце грело умеренно, но Серов полагал, что сейчас никак не меньше пятнадцати градусов тепла, прекрасная погода для начала января. Впрочем, то было мнение северного жителя, а его моряки, привыкшие к африканской и вест-индской жаре, временами ежились.