– Понятно.
– Присмотрись к нему, но твоя цель не он, а тот, с которым он выходит на контакт. По нашим данным, этот человек заседает в правительстве, но нам нужны точные доказательства. Так что веди себя аккуратно и не раскрывайся. Еще не время.
Генерал отключил телефон, так он делал всегда. Ни здравствуй, ни прощай, а просто обрывал телефонный разговор. Вряд ли кому в голову придет обижаться на подобную манеру. Генерал был на такой высоте, что перестал замечать некоторые шероховатости в общении. Если кто-то чего-то не допонимал, так это его личное дело.
Зазвонил внутренний телефон.
– Слушаю, – Вадим включил громкую связь.
– К вам идет майор Степанов, – услышал Петляков голос дежурного у входа.
– По какому вопросу?
– Он ничего не сказал, просто показал удостоверение и потребовал, чтобы его пропустили в здание.
– Вы ему сказали, что я в здании?
– Нет, он видел вашу машину.
Петляков невольно усмехнулся: весьма похоже на настырного майора. Возможно, что на его месте он поступил бы точно таким же образом: подвинул бы плечиком стоявшего у входа охранника и, не оглядываясь, затопал бы к лифту. Пусть сверлят колючими взглядами спину: хоть вы, ребята, и при деньгах, но супротив казенной службы вы всего-то пигмеи. Государство и не таким, как вы, шеи сворачивало.
В чем-то они были похожи, жаль, что приходится работать не вместе.
– Где он сейчас?
– Между вторым и третьим этажом.
Вадим отключил связь. От настырного майора его отделял всего-то лестничный пролет и еще полторы сотни шагов: времени вполне достаточно, чтобы продумать линию поведения. Вадим укладывал бумаги в стол, когда в дверь негромко постучали.
– Войдите, – бодро ответил Петляков.
Дверь распахнулась, и в комнату шагнул майор Степанов. На нем был все тот же джинсовый костюм, поверх него какая-то легкомысленная куртка.
– Не помешал? – спросил Степанов.
Вопрос был задан доброжелательно. Даже интонация была подобрана подходящим образом, ничего такого, что могло бы раздражать или вызвать неудовольствие, но в действительности где-то между последним словом и вопросом прятался истинный смысл, который означал: как бы ты ни был занят, но придется оставить все свои дела и внимательно выслушать.
Особое добродушие лепить не требовалось, чай, не друзья. Так что, будь добр, майор, смирись.
– Разве уголовный розыск может помешать? – удивление получилось искренним. – У вас какие-то вопросы? Присаживайтесь.
Майор Степанов сел напротив. По сторонам не пялился, смотрел прямо на собеседника, выглядел вполне добродушно. Интересно, что это – какой-то хитроумный оперативный прием?