Томясь нетерпением, он ждал, когда же наконец в классе появится сержант Харрис и начнется трехчасовое занятие по уголовному праву. Преподавателем Харрис был вполне заурядным, но сам предмет оказался жутко интересным.
Пожалуй, самым интересным во всей учебной программе. Рой даже купил и за последние пару недель дважды перечел книгу Фрика по уголовному праву штата Калифорния. Несколько раз он вступал с Харрисом в полемику, расходясь с ним в трактовке того или иного параграфа закона, и ставил себе в заслугу, что сержант, опасаясь подвоха со стороны чересчур дотошного и осведомленного новичка, в последнее время сделался бдительнее, добросовестнее и аккуратнее.
Внезапно класс затих. Сержант Харрис встал перед ними, разложил на кафедре свои конспекты и зажег первую сигарету из тех, что он выкурит в течение лекции. Физиономия его походила на ноздреватый бетон, однако форма была ему к лицу. Сшитый на заказ синий шерстяной мундир как-то особенно ладно сидел на высокой и стройной фигуре. Любопытно, подумал Рой, а как я буду смотреться в синей форме, подпоясанной черным Сэмом Брауном?
— Продолжим разговор об обысках и сборе улик, — сказал Харрис, почесав плешь на рыжей макушке. — Кстати, Фелер, вчера вы не ошиблись, заявляя, что для доказательства наличия состава преступления достаточно неподтвержденного свидетельства соучастника. Но для вынесения приговора этого мало.
— Совершенно верно, — Рой кивком выразил сержанту благодарность за это признание. Однако в том, что тот действительно приветствовал удачно поставленные вопросы-головоломки, он сомневался. Рой умел завести класс.
Он научился этому от профессора Рэймонда, который заинтересовал его криминологией в тот самый момент, когда он бесцельно кидался в поисках призвания с одних общественных дисциплин на другие, не в состоянии окончательно определиться. И не кто иной, как профессор Рэймонд, уговаривал его не бросать колледж. За три года учебы под руководством этого добродушного толстяка с горящими карими глазами он многого добился.
Но колледж ему опостылел, и даже занятия с профессором Рэймондом стали ему докучать. Как-то бессонной ночью, когда уже от одного присутствия рядом беременной Дороти на душе делалось невыносимо тягостно, он вдруг отчетливо осознал: лучший выход — уйти из колледжа и на год-другой (покуда он не узнает о преступниках и преступности нечто такое, чего никогда не постичь, корпя над книжками, криминологу) записаться в полицейские.
На следующий день он уже был в здании муниципалитета и мучился вопросом, звонить отцу немедленно или же переждать до присяги, которую он примет месяца через три, если, разумеется, достойно пройдет полное тестирование и благополучно переживет — а он переживет, с этим проблем не будет — проверку на личные качества. Отец расстроился ужасно, а старший брат Роя Карл не преминул напомнить, что обучение младшего Фелера уже обошлось семейному бюджету более чем в девять тысяч долларов; что он, Рой, не удосужился хотя бы дотерпеть до окончания колледжа — ему приспичило жениться; да и вообще, какая польза их делу, связанному с ресторанными поставками, от криминолога? Рой заверил Карла, что вернет им все до последнего гроша. Так он и собирался поступить, однако прожить на начальное жалованье полицейского оказалось совсем не просто: на руки он мог получить куда меньше обещанных четырехсот восьмидесяти девяти долларов в месяц. Из этой суммы нужно было вычесть пенсионный налог, отчисления для оплаты пособий по безработице, в Лигу социальной защиты полиции, в Полицейский кредитный союз, из фондов которого оплачивались обмундирование и подоходный налог, финансировались медицинские программы. Но он вернет отцу с Карлом все до последнего гроша. Он дал клятву. И всем назло окончит колледж и станет криминологом. И пусть никогда ему не сделаться богатеем, зато счастлив он будет несказанно больше Карла.