— Негр? — спросил Кильвинский.
— Кто ж еще!
— Мы тут немного поездим, осмотримся, — сказал Кильвинский.
Он покружил по кварталу, внимательно вглядываясь в людей и машины. Гус ума не мог приложить, кого они должны тут отыскать, тем более что на этом пятачке им не попалось и десятка мужчин «среднего роста», к тому же никто из них не носил красной рубахи. Однако, начав описывать новый круг, Кильвинский вдруг резко свернул к стоянке перед аптекой и помчался через аллею наперерез бредущему к тротуару человеку, потом ударил по тормозам и был на ногах, прежде чем Гус уверился в том, что машина остановилась.
— Минутку, — обратился Кильвинский к продолжавшему идти мужчине. — Сбавьте обороты. Так-то лучше.
Человек обернулся и насмешливо поглядел на полицейских. На нем была коричневая рубашка в клетку и фетровая шляпа с короткими полями и засаленным желтым плюмажем. Это был никакой не мужчина в летах и никак не среднего роста, ему, подумал Гус, едва перевалило за тридцать, вдобавок он высок и в теле.
— Чего надо? — спросил человек, и Гус только теперь увидел тянувшийся по всей щеке глубокий шрам.
— Будьте добры, ваши документы, — сказал Кильвинский.
— Чего ради?
— Через минуту я вам объясню, но сначала предъявите ваши документы.
Небольшое происшествие.
— Вот как? — усмехнулся тот. — А я, выходит, подозреваемый? Достаточно того, что я черный, так? Черный человек для вас всего только старина Джо Мясо-для-ленча, так?
— Посмотри по сторонам, — сказал Кильвинский, делая огромный шаг вперед, — может, кроме нас с напарником ты видишь здесь хоть одного нечерного? Тебя я выбрал потому, что на то имеется весомое и прочное основание, столь весомое и столь прочное, что перед таким основанием не устояла бы и твоя мамаша. Ну-ка, выворачивай карманы и доставай поскорей документы, у нас нет времени трепаться!
— Хорошо, начальник, будь по-твоему, — ответил мужчина. — Мне скрывать нечего, да вот ваши же ребята вечно трахают меня вдоль и поперек, стоит мне выйти из дому, а я человек рабочий. Я работаю кажный день.
Пока Кильвинский исследовал протянутую ему карточку по соцобеспечению, Гус размышлял о том, что напарник его умеет подать себя в разговоре. Гнев Кильвинского не знал границ, а если учесть еще и внушительные габариты полицейского, нетрудно понять, чего так испугался негр. Да ведь и речь убеждала: Кильвинский говорил с ним его же языком, точь-в-точь как негр, подумал Гус.
— Эту писульку дерьмовой не назовешь, приятель, — сказал Кильвинский. — А есть при тебе что-нибудь такое, где были бы твои пальчики или, к примеру, фотка? Может, у тебя есть при себе водительские права?