Лонг, позабыв выключить мегафон, злобно выругался, мешая китайские проклятия с русским матом.
«Ага! Обломилось у подлеца!» – злорадно подумал я и без особого труда уклонился от копья, с цветастым опереньем на хвосте, которое бросил в меня знакомый читателю привратник-«рожа». Бросил и тут же начал заваливаться набок, схватившись обеими руками за торчащую из горла рукоятку (минус три)…
– И-й-я-я-я-!!! – выскочив непонятно откуда, ринулись ко мне две давешние «обезьяны», проверявшие кузов «Газели». Один из них вертел в воздухе палку с железными набалдашниками на концах. Второй размахивал нунчаками. «Минус четыре, минус пять», – продолжил отсчет я, метнув очередные два ножа. «Обезьяны» рухнули как подкошенные, причем один из них придавил своей массой продолжавшего завывать подранка-кастрата. Вой захлебнулся. Затем на вашего покорного слугу попытались набросить новое лассо, однако на сей раз я сумел увернуться от петли, точным броском поразил метателя в левый глаз (минус шесть)… и вдруг ощутил острую боль в левой почке. Возникший из второй скрадки убийца саданул меня ножом в спину, по счастью, защищенную описанным ранее трико. Стиснув зубы, я шагнул вперед и с разворота, полосующим ударом седьмого ножа распорол ему горло от уха до уха.
«Минус семь. Больше подручных у китайца нет. Но он должен поверить, что противник тяжело ранен. Иначе наш великий мастер не решится на «честный поединок», – подумал я, демонстративно пошатнулся и плюхнулся в лужу крови, успевшую натечь из перерезанной глотки «седьмого». Немного в ней полежал, «с грехом пополам» встал и снова упал на четвереньки, показывая затаившемуся Лонгу свою перемазанную в крови спину. Секунд десять постоял так и опять поднялся, раскачиваясь из стороны в сторону.
– Выходи, трус косоглазый, – сжимая в руке окровавленный нож, слабым голосом позвал я. – Выходи, вонючий ублюдок!!! У меня еще есть силы тебя убить!!!
Конечно, я ломал комедию, но не сказать, чтобы совсем. Чувствовал я себя действительно неважно. (Хоть и не до такой степени плохо, как старался показать.) Почка, вероятно, отбитая последним подручным Лонга, напоминала о себе нешуточной болью. Кроме того, бурная, бессонная ночь не прошла даром. В глазах немного мутилось. Тело налилось свинцовой усталостью. Благодаря выше перечисленным факторам мой спектакль стал гораздо реалистичнее, и Лонг поверил!..
– Хих-хи-хи! Хороший воин – мудрый воин! – на крыльце появился уютный толстячок, с добродушными чертами лица, но с холодными, злыми глазами. – Ты и твой покойный Учитель – плохие воины, потому что глупы.