После сказочных полинезийских островов следующая остановка была сделана в замечательной вьетнамской бухте, где — по мнению внутреннего, голоса Егора — в двадцать первом веке будет располагаться большой городпорт Сайгон. Вьетнамцы тоже оказались людьми на редкость вежливыми, добронравными и гостеприимными, продав путешественникам — за сущие копейки — несколько тонн молочнобелого риса.
Потом ещё был остров Тайвань, где фрегаты отстаивались целых три недели, пережидая зимние шторма. Гертруда Лаудруп, посетив припортовый городок, накупила целую гору отличной фарфоровой посуды и несколько кип превосходной, чуть желтоватой бумаги.
Выздоравливающему Фролу Иванову Егор объяснил следующее:
— Понимаешь, брат, каждый человек в жизни совершает ошибки. Повторяю, каждый! И с этим ничего не поделаешь…. Надо просто делать правильные выводы, исправлять допущенные ошибки и грести дальше. Так что, не бери лишнего в голову! Всё будет хорошо, я тебе обещаю…. Кстати, когда прибудем в порт Охотск, ты не забудь для тамошнего начальства составить рапорт — о геройской смерти Антона Девиера. Как бы там не было, но человек честно выполнял царский приказ…. Там и ты примешь окончательное решение: плыть с нами дальше, или остаться на русском берегу. Сам примешь, без подсказок…
И изучение испанского языка продвигалось вперёд семимильными шагами. Ещё на полинезийских островах к Егору и Саньке подключились супруги Лаудрупы, а несколько позже и все дети, включая маленькую Лизу Бровкину, которой данный язык давался на удивление легко. Всего через месяц занятий девочка пыталась даже сочинять на испанском нехитрые стишки.
Наконец, уже в середине апреля 1705 года фрегаты, благоразумно обогнув Японские острова, встали на якоря в бухте русского городка Охотска. В свинцовосерых водах плавали осколки голубоватого льда, дул сердитый северный ветерок, на палубе было холодно и промозгло.
«Надо же, прошло больше двадцати месяцев, как мы покинули родные берега!», — с ностальгическими нотками объявил внутренний голос. — «Что за это время произошло в России? Какие новости мы сейчас услышим?».
Через сорок минут от низкого берега отделилась гребная шлюпка, в которой сидели люди в до боли знакомых русских мундирах, и направилась к «Александру», на передней мачте которого был поднят адмиральский вымпел.
— Прекрасные дамы! — Егор строго посмотрел на Саньку и Гертруду. — Извольте, как мы и договаривались ранее, спуститься в каюткомпанию! Не беспокойтесь, потом мы вам всё перескажем подробно, ничего не утаивая, — обернулся к Лаудрупу, подбадривающе подмигнул: — Давай, Людвиг, твой выход! А я буду изображать из себя молчаливого боцмана…