А я в гулянки ударился. У местных парней вроде атамана был. Собираю их под вечер: «Куда нынче пойдем? В Болотное? Или в Нижнемалиново? В Болотное? Готовсь».
Берем с собой простенькое оружие — кистени, велосипедные цепи и все такое прочее (ножи никогда не брали — не люблю поножовщину), — выпиваем для смелости и — на танцы в Болотное. Приходим в клуб. Нас пять-шесть человек. Ихних — более тридцати. Из-за чепухи задираемся, затеваем потасовку, и тогда я вытаскиваю цепь. Но пускал ее в дело редко. Больше действовал ногами и кулаком. Представь себе, эти тридцать человек разбегались кто куда. Мы — на седьмом небе. Все девчонки наши, выбирай любую.
Вот так я денечки и проводил. А вы, едри его в корень, в это время учились да профессии осваивали. Но тогда я не завидовал вам.
Ну и — по секрету. Хотя какой тут секрет? Вся деревня об этом знает. Свожжался я тогда с Фросей Горловой. Лет на двадцать была она старше меня. Приветила меня, самогоном угощала и прочее.
Это к слову. Это в моей жизни ничего не испортило.
Жил, в общем, кум королю. И как-то, когда с одним дружком три малокалиберные винтовки и тысячу патронов в школе стащил, участковый наш вызвал меня и говорит: «Знаю, Серебряков, про твои художества на танцах, но никак руки до тебя не доходят. Но дойдут, предупреждаю. Дальше: или винтовки сегодня сам принесешь, или я возбуждаю уголовное дело». Смекнул я, что тут пахнет керосином, и говорю: «Винтовки верну, только половину патронов мы уже расстреляли».
Конечно, я бы мог и не признаваться, мог бы винтовки понадежнее упрятать, только не было у меня уверенности в дружке: а вдруг продаст? И тогда… — Гришка перекрестил указательные и средние пальцы, — тогда — решетка. А помощи, защиты — никакой: братья разлетелись. Да и чем они тут помогли бы? Тут — не драка-игра, а судебное дело.
Спасибо Поныровскому военкомату, прекратил он мое атаманство и послал в Курск, в автошколу.
И через шесть месяцев меня забрали в армию.
Служил шофером три года — день в день, даже немножко больше.
В армии повзрослел, остепенился, хотя иногда и показывал свой нрав. Но однажды, скажу по секрету тебе, ребята мне так наподдавали, что я чуть жив остался. Зарекся с тех пор драться. И слово, ей-богу, держу. По мелочам случалось, а больших стычек избегаю: жить хочу.
Так вот. Познакомился я в армии по переписке с девушкой Галей из Качканара. Это в Свердловской области. На фотографии она смазливая, в письмах — нежная, деловая. Чего бы, думаю, не поджениться на ней? Тем более, живет с матерью в двухкомнатной квартире, не возражает против моего приезда.