- Возможно, у них есть и другие образцы, поновее. А этот подсунули нам как подсадную утку. Пусть, мол, успокоятся.
- Не исключено и это. Борьба есть борьба. А значит, уже сейчас мы должны думать о новой машине, которая последует за Т-34.
- Вам надо отдохнуть и подлечиться, Михаил Ильич. Кашляете вы нехорошо.
- Пройдет…
Кошкин махнул рукой и нарочито бодрым тоном сказал:
- Ну я, пожалуй, пойду. А ты, Саша, если хочешь, покопайся тут еще, поищи в этом дерьме жемчужные зерна.
У выхода из бокса его нагнал взволнованный техник из военной приемки Моритько.
- Михаил Ильич, вы видели буксирный крюк? У них он маленький, аккуратный и с защелкой, а наш…
- Что наш?
- Очень уж массивный и защелки нет. Трос может сорваться и…
- Скажите об этом Метелину. Он как раз ищет жемчужные зерна.
«Может быть, хоть крюк пригодится, - подумал устало Михаил Ильич. - С паршивой овцы хоть шерсти клок…»
* * *
Вскоре его вызвали в Москву - правительство должно было рассматривать вопрос о Т-34. Вечером, перед концом рабочего дня, Михаил Ильич собрал свою маленькую группу. И вот они сидят перед ним в той же тесной комнатке - четырнадцать парней, молодых, не постаревших, но повзрослевших; теперь это уже не безвестные ребята, а вошедшие в историю конструкторы, создавшие танк, который поступит на вооружение, будет изучаться в войсках, проходить на парадах по Красной площади, участвовать в учениях, а потом завоюет себе славу и в боях.
- Друзья, - взволнованно сказал Михаил Ильич. - Вы сделали великое дело, которое по заслугам будет оценено Красной Армией и народом. На днях наш Т-34 будет принят на вооружение. Меня вызывают в Москву. Я знаю, что каждый из вас хотел бы присутствовать при этом историческом событии. Более того, каждый из вас имеет на это право. И выполнил бы предстоящую задачу не хуже меня. К тому же я болен, неважно себя чувствую. Но я не могу не поехать в Москву. Прошу извинить, но я просто не могу отказать себе в этом. Как и вы, я много сил отдал созданию тридцатьчетверки. Скажу откровенно - это лучшее, что мне удалось сделать в жизни. Говорят, в жизни каждого человека бывает звездный час. Может быть, это и есть мой звездный час. А у каждого из вас он, надеюсь, еще впереди.
По лицам конструкторов было видно - никому из них и в голову не приходило, что в Москву, в Кремль, может поехать кто-то из них, а не главный конструктор. И все-таки Михаил Ильич считал, что поступил правильно, объяснив, почему он, будучи больным, едет в Москву: не из недоверия к коллективу или пустого тщеславия, а по велению сердца.