Сильвестр кивнул им и приказал мне подождать его в сторонке. Люди из органов подошли к Сильвестру, поздоровались и о чем-то стали с ним разговаривать. Говорили они недолго – минут пять-семь, не больше. Затем Сильвестр круто развернулся и, сделав мне знак рукой следовать за ним, направился к машине. Когда он уже собирался захлопнуть дверцу, один из мужчин крикнул, обращаясь к нему:
– Сергей Иванович, береги свое здоровье! Жизнь, как видишь, опасна!
Сильвестр махнул им рукой и хлопнул дверцей с такой силой, что машина содрогнулась.
После похорон Квантришвили Сильвестр увеличил число встреч с авторитетами. Мы без устали мотались в разные концы Москвы и в Подмосковье. Иногда в день на машине наезжали сто пятьдесят – двести километров.
Как-то в штабное кафе, где Сильвестр отдыхал и ждал своих бригадиров, зашли курганцы. Среди них были Олег, Солоник и почему-то Андрей. Олег молча подошел к Сильвестру, обнялся с ним, поцеловал и неожиданно сказал:
– Ну что, Сильвестр, теперь ты первый! Принимай хозяйство! Принимай славянское движение! Теперь ты, Сильвестр, единственный в Москве обладаешь такой властью!
Сильвестр непонимающе пожал плечами и ничего не ответил, однако смысл этих слов был достаточно серьезным. Ведь получалось так, что практически единственным, кто остался на хозяйстве в Москве из авторитетнейших фигур, был именно Сильвестр. Многие авторитеты, ниже его по рангу, уже выехали за границу по различным причинам – кто спасал свою жизнь, кто налаживал бизнес с заграничными партнерами, некоторые просто решили отдохнуть. Сильвестр же остался в Москве, следовательно, по всем параметрам Иваныч может быть первым, так сказать – крестным отцом...
Через некоторое время после гибели Отари Сильвестр предпринял ряд зарубежных поездок. В некоторые из них он брал с собой и меня. Но чаще всего я оставался в России.