– Ну так вот, – сказал Мишель. – Подумай, сумеешь ли ты за… четыре-пять дней подготовить в эскизах основную часть костюмов для «Даффодиля»? Конечно, не по всем мизансценам и без статистов… Есть такие дела – кажется, будто они давно умерли и давно в могиле, но именно они вдруг оживают и дрыгают ногами. ТЫ ведь тоже считала, что эта постановка лопнула? Я бы за неё ломаного гроша не дал. Но зато теперь, когда им нужна наша сцена, я и слышать не хочу о старых костюмах, полинявших в чистке, истрепавшихся за двести спектаклей… Пусть возьмут твои! Я им так и сказал! Пусть тебе, по крайней мере, заплатят за эскизы! Они мне твёрдо обещали! Я их за язык не тянул…
– Кого? – спросила Алиса.
Воодушевление Мишеля сразу угасло. Он взял у Марии чашку кофе, дождался, пока служанка уйдёт.
– Всё тех же – Борда и Хирша, – сказал он. – Если хочешь знать, я ничуть не верю в успех этой затеи, по-моему, они возобновляют «Даффодиль» на год раньше, чем надо. Но раз уж сцена моя!.. Пока мы переписывались, это ещё ничего не значило. Серьёзные переговоры они ведут только по телефону.
– Через кого? – спросила Алиса.
Он отпил кофе, сделал вид, будто обжёгся, секунду помедлил, глядя на жену, и, поскольку уйти от ответа больше нельзя было, придал словам оскорбительный оттенок:
– Через Амброджо, разумеется. Кому же ещё они могли бы это поручить, как не Амброджо? Мы ведь с ним компаньоны – если можно так выразиться.
Он встал, отошёл на несколько шагов, затем вернулся.
– Ну?.. Ты ещё что-нибудь хочешь сказать?
Она подняла на него взгляд, более сонный, чем когда-либо.
– А?.. Что я скажу?.. Ах да!.. Что ж, я согласна.
– На что согласна?
– Подготовить эскизы.
– За четыре дня?
– У меня есть сорок четыре наброска… балетных костюмов…
У Мишеля вырвался недоверчивый смешок коммерсанта:
– Сдаётся мне, ты недолго будешь корпеть над балетными костюмами, поскольку…
– А?
– Подумаешь!.. Четыре классических балеринки на пуантах…
– Одену в тарлатан, – бросила Алиса.
– Да… парочка танцовщиков-акробатов…
– Полуобнажённые, в лоскутах ткани и стразах.
– Стразах? – возмутился Мишель. – По-твоему, сейчас тринадцатый год? Не сходи с ума. Вот блестки – это сгодится. Без особых претензий, в общем. Особых претензий, впрочем, и не надо… В том числе и для драматических персонажей. Иначе, сама понимаешь, эти взбесятся…
Алиса словно бы проснулась, повеселела:
– Для драматических персонажей? Вместо перьев – громадные цветы, вместо вышивки – ленты, для видимости шёлка – накладной целлофан, а для видимости роскоши – бахрома, понимаю, понимаю!
– Наброски у тебя здесь?