Когда рассказ о смерти Эвы Перрон пересёк свой экватор, из глаз Анхен закапали неправдоподобно крупные, словно искусственные японские жемчужины, изготовленные из чешуи уклейки, слёзы. Голубая блузка верной соратницы насквозь промокла, по её щекам текли чёрные ручейки французской контрабандной туши для ресниц, губы мелко и жалобно дрожали…
Неожиданно сильно запахло чем-то горелым, из-под запертой двери просочились тонкие струйки желтоватого дыма.
— Пожар! Пожар! — громко объявил густой бас проснувшегося охранника.
Денис повернул ключ в замке, распахнул настежь дверь и тут же присел на корточки, прикрыв голову полой плаща: весь холл был заполнен клубами густого и вонючего дыма.
— Надо пробираться к выходу! — Анхен схватила его за руку и сильно потянула за собой.
На корточках, кашляя и отплёвываясь, ориентируясь на глухой стук впереди, они, наконец-то, добрались до двери, ведущей на улицу. Из густой дымной пелены показалось испуганное лицо Карлитоса.
— Вождь, что происходит? Что это за дым? — глухо и озабоченно спросила Анхен, пряча лицо в подол своей мокрой от слёз блузки.
Карлитос чуть не плакал:
— Чёрт его знает, откуда взялся этот дурацкий дым! Похоже, нам всем приходит конец: вентиляция не работает, входная дверь заперта…
— Как заперта?
— Очень крепко! — подтвердил от двери невидимый Крест, скрытый густой дымовой завесой…
Глава тринадцатая
Дыра дырой
Противно это до омерзения — ощущать себя пойманным в мышеловку, тем более, когда эта мышеловка тебе совершенно «чужая». Ну, не был ознакомлен Денис с планом этих помещений, поэтому и картинка дальнейших действий в голове совершенно не вырисовывалась. Куда бежать? Что предпринимать? Он чётко знал (филиппинский опыт!) только одно: когда от угарного газа некуда скрыться, необходимо тупо лечь на землю, или просто — на пол, и тщательно обвернуть голову мокрой тряпкой, желательно хлопчатобумажной.
— Где у вас здесь вода? — натужно прохрипел Денис, обращаясь к Анхен.
— Сейчас, командир, сейчас я тебя отведу, сейчас…
Её слова были заглушены громким стуком в дверь снаружи.
— Никак помощь образовалась? — изумился Крест.
Стук прекратился, снова повисла мёртвая тишина.
— Всё, они ушли, это полный конец! — секунд через сорок принялся причитать Карлитос. — О, непорочная Мадонна, прости мне мои прегрешения чёрные и бесстыжие, прости меня, грешника закоренелого…
Взрыв!!! Сильно заложило уши, в висках мерзко и часто застучало, из носа весело закапала красная солёная жидкость…
Входная дверь широко распахнулась, и глубокий женский голос спокойно поинтересовался: