— Руководство предлагает вам ознакомиться с содержанием этого письма. Возьмите его с собой, в дороге прочтёте. Есть будет такая необходимость, то можете направить данный документ адресату. Но только в том случае, когда это будет способствовать получению требуемого результата…. Все киноплёнки и фотографии я переправлю в Москву самостоятельно, по отдельному каналу. Вот вам ещё отдельная плёнка и несколько негативов для резидента: летающий диск во всех ракурсах, «гриб», образовавшийся на месте взрыва.
— Где я встречусь с нашим резидентом? Как его узнаю? Встречные пароли?
— Он будет вас ждать в ресторанчике «Бир унд Бир» по нечётным числам, с семнадцати до восемнадцати часов. На третьи сутки вашего пребывания в санатории болезнь отступит: кончится действие таблеток, что совершенно нормально. Врачи решат, что это резкая смена климата так чудотворно подействовала на ваш организм. Ещё через сутки, скорее всего, вам разрешат прогулки по городку и его окрестностям…. Никаких паролей нет. Вы обязательно узнаете резидента, а он узнает вас. Извините, но подробностей я и сама не знаю…
Расставание с Лонгьиром прошло в абсолютно спокойном и «штатном» режиме: кроме Анхен на причал пришло всего несколько сухопутных офицеров и фрегаттенкапитан Франк Шварц. Все знали, что цинга совершенно незаразна, но, как говорится, бережёного — Бог бережёт…
Сама процедура прощания получилась скомканной и молчаливой.
Денис тяжело опирался на чёрную трость и — время от времени — начинал содрогаться в приступах сухого «гавкающего» кашля, часто сплёвывая в сторону розовую слюну. В редких перерывах между приступами распили две бутылки «Шампанского», обменялись крепкими рукопожатиями.
С Анхен тоже простились без слёз и долгих поцелуев, ограничились только несколькими взаимными «чмоками» в щёки: ничего не поделаешь, изо рта человека, болеющего цингой, воняет, как из хорошей выгребной ямы…
Морской приземистый сухогруз, гружёный под самую завязку островным высококачественным углём, медленно шёл по широкому фьорду, из иллюминатора каюты хорошо были видны скалы — чёрные, причудливо изрезанные, неприступные, издали напоминавшие башни массивного средневекового замка.
Денис, с трудом превозмогая головокружение и предательскую слабость, вытащил из голубого конверта плотный лист бумаги, щедро покрытый водяными знаками, углубился в чтение, с трудом понимая смысл прочитанного.
Это было письмо от генерала Франсиско Франко к канцлеру НСДАП Мартину Борману. В данном документе сеньор Франко рекомендовал сеньора Оскара Рамоса — как человека, безусловно преданного идеалам национал-социализма, а также как очень опытного геолога, способного решать самые сложные профильные задачи. Кроме того, генерал просил у Бормана личной аудиенции для сеньора Рамоса, ибо на этой встрече вышеупомянутый сеньор должен был сообщить рейхсканцлеру некую «важную эксклюзивную информацию, способную в будущем вывести экономические отношения между Испанией и Великой Германией на иной качественный уровень…».