И на работу звонили, и Петренко, и Ляльке... И нигде тебя нет, - в его голосе явственно слышалось отчаяние.
- Да, Ника, ты была... ик... нам так нужна-а-а... ик, - всхлипнула тетушка, вытащила из-за корсажа батистовый платочек не первой свежести и промакнула воспаленные глаза.
- Да, кстати, а почему вы сидите в темноте? - совсем некстати, потому что интересовало меня совсем другое, полюбопытствовала я, - И почему затаились? Я испугалась, что придется ночевать в машине.
- Боже мой... Ника... Павлик! Как мы могли... - всхлипнула тетушка.
Уклоняться от ответов на прямые вопросы - это у нас семейное. Так мы можем разговаривать часами, прекрасно понимая друг друга и негодуя на примитивных остолопов, которые - вы только вдумайтесь! - на туманный, полный загадочных смыслов и таинственных подтекстов вопрос "когда" отвечают ясно и четко "завтра в восемь" . Так каждый дурак сумеет.
В данное время кончик моего языка щекотал вопрос "как" . За что они убили Павлика - отдельная тема. Я и сама, без посторонней помощи, могу назвать дюжину причин, по которым стоило если не убить зловредного Павлика, то хотя бы тюкнуть отбойным молотком. По плюгавой башке. От всей души. И желательно два раза.
Но, прежде чем озвучить щекотливый вопрос "как" , мне необходимо завершить то, что дядюшка называл ритуальным фамильным поглаживанием и что в переводе, должно быть, означает "я тебя вижу, и ты мне нравишься" . Прямо как у дельфинов.
- Мама, - наконец оторвался от меня кузен, - Я прошу тебя, не говори каждому встречному, что мы убили Павлика. Это идиотизм, разве ты не понимаешь?
- Максим, да как тебе не стыдно! - строго одернула тетя, - Ника - не каждая встречная.
- Перестань притворяться, - разозлился кузен, - То же самое ты сказала и санитарам, и Андрею, и почтальону... Как его там?.. А-а, - он безнадежно махнул рукой, - Неважно. В конце концов ты добьешься, что всех нас арестуют и посадят в тюрьму. Ты этого хочешь? - Максим завелся, - Да? Ты этого добиваешься? Боже, - он обхватил длинными руками косматую голову и замер, опустившись на колени возле моего кресла.
Я молча наблюдала за ними. С тетушкой давно все понятно. Двадцать шесть лет назад, будучи на седьмом месяце беременности, Елизавета Привалова покинула театральные подмостки с тем, чтобы больше туда не вернуться. Но правду говорят, что актрисы, как и шпионы, не бывают бывшими. Им не мешает отсутствие рампы, кулис и зрителей. Да и чем родные хуже зрителей? А старый дом - прекрасная декорация для бесконечной мелодрамы... К этому пришлось приспособиться. Но Макс! Как мальчик вырос, как отточил мастерство за те полгода, что я его не видела! Браво!