— Любовь, — произнес он с мудрой улыбкой на лице. — Мы, адвокаты, обычно избегаем этого слова. Согласитесь, это даже смешно — мы боимся того самого чувства, которое лежит в основе всех институтов и устоев общества, на нарушении которых мы с вами и зарабатываем свой хлеб. — Сделав паузу, он внимательно осмотрел зал и еще более торжественно произнес:
— Но сегодня я, Майлс Мэсси, взошел на эту трибуну, чтобы сказать вам: не нужно бояться любви. Не нужно стыдиться любви. Потому что любовь… это благо.
Майлс заметил, как некоторые адвокаты в зале стали обмениваться многозначительными взглядами, в которых читался невысказанный вопрос: «А он случайно не под кайфом?» Кое-кто из слушателей начал нервно кашлять. Да и вообще большей части аудитории от его слов явно стало как-то не по себе. «Ничего, — успокоил себя Майлс, — правда редко бывает сладкой на вкус». Собравшись с мыслями, он продолжил:
— Я, конечно, прекрасно отдаю себе отчет в том, что мое выступление можно выслушать со свойственным нам, адвокатам, профессиональным цинизмом. — При этих словах кто-то в зале одобрительно рассмеялся, решив, что раскусил, наконец затеянный Майлсом розыгрыш. — Цинизм — это убежище слабых, эгоистичных и эмоционально парализованных людей. Профессиональный цинизм — это этикетка, под которой мы пытаемся скрыть иной, куда менее привлекательный товар — наше безразличие к чужим чувствам и страданиям, нашу бесчеловечность. Цинизм — это еще и наши защитные доспехи, которые мы надеваем, подобно гладиаторам, перед тем как выйти на бой.
Мэсси оглядел зал сверкающими глазами.
— Так вот, я хочу сказать вам сегодня, что тот самый цинизм, который мы привыкли считать своей защитой и своим оружием, — на самом деле наш злейший враг. Он уничтожает нас изнутри медленно, но верно. Ведь цинизм сначала разрушает любовь, затем семьи и судьбы наших клиентов, а затем добирается и до нас самих.
Публика молча ждала, пока Майлс нальет себе воды и сделает несколько глотков.
— Уважаемые коллеги! — продолжал он свою речь. — Позвольте задать вам один вопрос. Когда к нам приходят клиенты, находящиеся в смятении, разгневанные и одновременно страдающие от того, что огонь любви, некогда пылавший в их сердцах, начал слабеть и вот-вот готов погаснуть… — Майлс снова сделал паузу и посмотрел на замершие в ожидании, даже испуганные лица своих коллег. — Должны ли мы стремиться окончательно, погасить этот огонек ради того, чтобы, роясь на пепелище, урвать себе жалкий клочок от этого былого великолепия? Я имею в виду наш с вами гонорар. — Сделав очередную паузу, Майлс дал возможность слушателям подумать над заданным вопросом. — А не кажется ли вам, что наш долг состоит как раз в обратном? Нам следует — нет, мы просто обязаны — всеми силами стремиться снова, раздуть это драгоценное пламя, чтобы возродить самое светлое, самое величественное из всех человеческих чувств. Я имею в виду любовь. Должны ли люди, которые приходят к нам за помощью, относиться к нам со страхом или с доверием? Должны ли мы быть разрушителями или созидателями? Должны ли мы разбираться в проблемах наших клиентов с цинизмом или же с любовью?