«Такие мысли надо держать при себе, да и самому на них не слишком зацикливаться», — подумал Майлс, проверяя время по своему «Ролексу». Она немного опаздывает, но это и к лучшему. У Раса Фетча будет больше времени, чтобы раздобыть то, что ему заказано. Спокойствие, прежде всего — напомнил сам себе Майлс. Успокоиться, расслабиться и наслаждаться приятным вечером.
Тем не менее, когда прошло еще несколько минут, Майлс обнаружил, что сгорает от нетерпения увидеть ее.
При появлении Мэрилин весь ресторанный зал словно завибрировал от волны ее чувственной энергии. Все головы, как одна, повернулись в ее сторону: посетители хотели получше рассмотреть шикарную женщину в черно-алом платье, скользящую между столиками.
Несмотря на всю решимость оставаться холодным и безразличным, Майлс не мог отвести от нее глаз. Когда она подошла к его столу, он встал и протянул ей руку. Рука Мэрилин была холодной. Очень холодной.
— Миссис Рексрот, я чрезвычайно рад, что вы все-таки сочли возможным принять мое приглашение, — церемонно сказал он, подумав про себя: «По правде говоря, я очень на это рассчитывал».
На лице Мэрилин не дрогнул ни один мускул. Она молча позволила метрдотелю пододвинуть свой стул и лишь затем абсолютно ровным голосом сказала:
— Должна признаться, мне было любопытно.
— Чего желаете для начала? — осведомился у элегантной пары метрдотель. — Какое вино?
Майлс вопросительно взглянул на Мэрилин.
— Красное?
Та пожала плечами и безразличным тоном, обращаясь скорее к метрдотелю, предположила:
— Может быть, французское?
Майлс лукаво улыбнулся и продолжил игру:
— Бордо?
Мэрилин вновь лениво пожала плечами:
— «Шато Марго»?
— Пятьдесят седьмого?
Мэрилин не стала уточнять, вино, какого года ей хотелось бы попробовать в этот вечер.
— Мистер Мэсси… — начала она, и ее холодный тон вновь остудил только-только начавшую теплеть атмосферу.
Майлс кивнул метрдотелю, который с почтительным поклоном удалился. Затем он обернулся к Мэрилин и, одарив ее улыбкой, сравнимой только со вспышкой сверхновой звезды, сказал:
— Ваш муж говорил мне, что вы самая красивая женщина, которую он когда-либо видел, но я не ожидал, что вы окажетесь самой красивой их тех, кого видел я.
— Расстанемся, не время для бесед… Сними же с сердца моего осаду и знай, надежды на победу нет! Брось клятвы, лесть, притворные печали. Там не пробьешь, где сердце крепче стали,[4] — процитировала она низким и выразительным голосом.
Майлс поймал себя на том, что восхищается этой женщиной. Чтобы перевести разговор в более непринужденное русло, он наклонился над столом и с совершенно серьезным видом спросил: