Но Павел не сдался. Он остался на том же месте в ожидании, чтобы отшельник снова открыл дверь и ради его упорства согласился на то, в чем он ему сначала отказал. Он провел так три дня и три ночи, в смиренном терпении ожидая отшельника. Когда на четвертый день преп. Антоний вышел из своей кельи, он снова подошел к нему, стал его уговаривать и объявил, что желает умереть на этом месте. Преподобный, видя, что с ним не было никакой провизии, побоялся, что он умрет. Поэтому он его принял, но лишь для того, чтобы потом принудить его удалиться. Для этого преподобный хотел подвергнуть его тяжелым испытаниям и тем отбить у него охоту к отшельничеству, так как трудно было предполагать, чтобы этот человек в таком преклонном возрасте мог вынести труд пустынножительства.
Он сказал Павлу, что лучший путь для инока есть послушание. Павел со всей искренностью обещал повиноваться. Первое испытание, которому Антоний его подверг, заключалось в том, что он должен был молиться вне кельи и не трогаться с места, пока Антоний не принесет ему работы. Сам Антоний заперся у себя в келье и потихоньку наблюдал через окно, тщательно ли он исполняет приказания. Он оставил его таким образом под действием солнечных лучей днем и свежести ночи, и Павел не прекращал все время своей молитвы, не изменяя положения и не трогаясь с места. После этого трудного и тяжелого испытания, где перед святым выказались все терпение и послушание Павла, он принес пальмовых ветвей и велел Павлу работать, подражая ему. Когда он кончил работать, Антоний сказал, что он сработал дурно и приказал ему разделать работу и сработать ее вновь. Павел исполнил это, и на его лице не появилось ни малейшего признака неудовольствия.
Затем Антоний предложил ему подкрепиться пищей и велел ему поставить стол, на который положил четыре маленьких хлеба. Эти хлебы должны были составить всю их трапезу. Было естественно, что после такого тяжелого труда и столь продолжительного поста Павел набросится с жадностью на пищу, и святой ждал этой минуты, в которую должна была обозначиться мера его послушания. Ученик, который во всем хотел примениться к учителю, столь же внимательно наблюдал за ним, насколько тот следил за учеником. Он выказал не меньшее равнодушие, чем сам преподобный, к находившимся перед его глазами хлебам. Он без всякого нетерпения ждал, пока учитель его прочел двенадцать псалмов и сотворил двенадцать молитв. Он беспрекословно исполнил приказание когда преподобный, вместо того, чтобы позволить ему есть, приказал ему, довольствовавшись одним видом хлебов, идти спать без всякой пищи, поднял его в полночь на молитву и лишь на другой день к вечеру, снова прочтя молитвы и псалмы, позволил ему приняться за пищу.