Инженер закрыл лицо руками и замолчал. Судя по дерганью плеч, боролся с рыданиями.
Эраст Петрович сел напротив, вздохнул.
– Как же вас угораздило? Ведь противно.
– Еще бы не противно, – глухим голосом отозвался Ларионов сквозь прижатые ладони. – Я студентом тоже о социальной справедливости мечтал. Листовки в университете расклеивал. За этим занятием меня и взяли.
Он отнял руки, и стало видно, что глаза у него влажные, блестящие. Чиркнул спичкой, судорожно затянулся.
– Сергей Витальевич человек гуманный. „У вас, говорит, Иван Игнатьевич, мать старая, больная. Если из университета выгонят – а это самое малое, что вам грозит – не переживет. Ну, а ссылкой или, упаси Боже, тюрьмой вы ее точно в могилу сведете. Ради чего, Иван Игнатьевич? Ради химер?“ И дальше про санацию стал объяснять, только длиннее и красивее. Мол, я вас не в доносители зову, а в спасители детей. Ведь они, неразумные и чистые сердцем, бегут по цветущему лугу и не видят, что за лугом-то пропасть. Вы бы и встали на краю этой пропасти, помогли бы мне детей от падения уберечь. Сергей Витальевич говорить мастер, и главное сам верит. Ну, и я поверил. – Инженер горько улыбнулся. – Честнее сказать, заставил себя поверить. Мать и в самом деле бы не пережила… Ну что, университет я закончил, и должность хорошую мне господин Зубцов приискал. Только вышло, что никакой я не спаситель, а самый обычный „сотрудник“. Как говорится, нельзя забеременеть наполовину. Даже жалованье получаю, пятьдесят пять целковых. Плюс пятьдесят расходных, под отчет. – Улыбка стала еще шире, растянувшись в глумливый оскал. – В общем, всем жизнь хороша. Только вот совсем не сплю по ночам. – Он зябко поежился. – Забудусь на минуту и вздрагиваю – слышу стук. Думаю, а вот и за мной пришли. То ли те, то ли эти. Так и дергаюсь всю ночь. Стук-стук. Стук-стук.
В этот миг раздался стук дверного молотка. Ларионов вздрогнул и нервно рассмеялся.
– Припозднился кто-то. Всё веселье пропустил. Вы, господин Фандорин, уйдите пока вон за ту дверь. Ни к чему, чтоб вас тут видели. Объясняйся потом. Я быстро спроважу.
Эраст Петрович перешел в соседнюю комнату. Старался не подслушивать, но голос у пришедшего был громкий, ясный.
– … И не передали, что мы у вас остановимся? Странно.
– Никто мне ничего не передавал! – ответил Ларионов и громче чем нужно, спросил. – А вы в самом деле из Боевой Группы? Вам здесь нельзя! Вас всюду ищут! У меня только что была полиция!
Позабыв о щепетильности, Фандорин тихо подобрался к двери, приоткрыл щелку.
Перед инженером стоял молодой человек в бекеше и английском кепи, из-под козырька которого свисала длинная светлая прядь. Поздний гость держал руки в карманах, в прищуренных глазах посверкивали озорные искорки.