После этого в замке Бунет началось наведение порядка. Один из младших писарей, кого и по имени-то никто не называл, а только "эй, малый", шпионил, как оказалось, на врагов бывшего управителя. На свет божий были извлечены некие списки, и прозвучали имена тех, чье присутствие отныне было нежелательным.
Среди прочих назвали и нас со Стефаном. Речь шла не о том, чтобы наказать нас, или выгнать со службы. Но, как запятнавшие себя сотрудничеством, мы должны были продолжить службу в других замках ордена. Под надежным присмотром и, как я подозреваю, до конца дней своих. Меня отправляли во Францию, Стефан — в Шотландию, и это было настоящим ударом. И что же, на этом все? Я опять вернусь туда, откуда начал, но на этот раз без малейшей возможности узнать, где прячут любимую?
Объявили нам эту новость на всеобщем построении. Отобранных для перевода в другие гарнизоны тут же отвели в сторону от прочих, основная масса воинов, оживленно обмениваясь новостями, ушла. Мы продолжали стоять, хмуро озираясь, и было нас человек пятьдесят. Без оружия и брони, и без каких-либо шансов что-то изменить, или исправить.
Вместе с новым управителем замка прибыла сотня воинов. Пара десятков всадников в тяжелой броне ожидала в седлах неподалеку, поглядывая в нашу сторону с живейшим интересом. Позади нас расположилось десятка три арбалетчиков. Страшные их машинки были отчего-то заряжены, и глазели на нас стрелки просто неотрывно. Похоже, барон де Гаргат был человеком весьма предусмотрительным, и не намерен был давать нам ни единого шанса.
Я стоял стиснув кулаки, и напряженно размышлял. Ну должен же быть хоть какой-то выход! Судя по угрюмым насупленным лицам окружающих меня воинов, по вороватым взглядом, какими мерили они расстояние до арбалетчиков и всадников, многие пытались что-нибудь придумать. Все понимали, что карьере их пришел конец, и они так и завершат службу будучи ничем, и владея ничем.
Некий богато одетый дворянин отделился от группы воинов, беседовавших о чем-то у входа в донжон и медленно направился к нам. Рядом семенил тот самый писарь. Он забегал то справа, то слева, и, судя по артикуляции, непрерывно лебезил. Держался дворянин по-хозяйски, на писаря обращал ровно столько же внимания, как и на кружащих по двору мух, и мы притихли с опаской ожидая, какие еще неприятности принесет нам судьба.
Я опустил глаза. В душе клокотала буря, я готов был вцепиться в горло любому, и опасался не сдержаться. Смотреть же с вызовом в глаза спутнику нового управителя замка представлялось мне верхом безрассудства. Ссылка ссылкой, но болтаться в петле, или отправиться под топор палача у меня не было ни малейшего желания. Дворянин приближался, он шел прямо на меня. Я упорно смотрел вниз, и когда сапоги из дорогой кожи остановились прямо передо мною, так и не понял глаз.