Валлиец заканчивает седлать коня, я молча гляжу на него, и наконец он поворачивает ко мне покрасневшее от гнева лицо. Не успевает Оуэн рта открыть, как я заявляю:
— Такая женщина — большая драгоценность, и быть рядом с ней — непростое испытание.
Я делаю шаг вперед, и кладу руку на плечо Тюдора.
— Когда-то я не понимал, что следует дорожить каждым мгновением проведенным рядом с любимой. Жизнь жестоко наказала меня.
Оуэн глядит недоверчиво, губы поджал, на высоком лбу собрались морщины. Вздохнув, я убираю руку.
— Поверь, — говорю я устало, — сейчас ты нужен ей больше всего на свете. Собственно, ты единственное, что у нее есть.
— Болтун, — хмыкает Тюдор криво ухмыляясь.
Огонь в его глазах медленно гаснет, плечи опускаются, он тяжело вздыхает. Подумав, спрашивает:
— А что, у Жанны и в самом деле тяжелый характер?
— Не тяжелее, чем у сестры! — фыркаю я.
Переглянувшись, мы одновременно улыбаемся.
— Подсказала?
Я киваю.
— Душа у нее добрая, — подумав, заявляет Оуэн, я вежливо киваю.
— Кстати, — говорю я откашлявшись, — просто чтобы все до конца прояснить… В общем, сжег я те карты. Не сердись, но там зло.
— Да я не сержусь, — хмыкает Оуэн. — Главное, что мы здорово пощипали орден, отчего власть Екатерины только усилилась. Ну а то, что ты первым успел меня оглушить — так тут кому повезет.
Он подмигивает, в голосе веселье:
— Признаюсь честно, я опоздал всего на пару мгновений. Уже и место прикинул, куда влуплю.
Я только качаю головой. Похоже, родственничек мне достался еще тот. Ведь когда я найду Жанну, и если у нас с ней все получится, то мы с чертовым Тюдором будем женаты на сестрах, не так ли?
— Ну, я пошел? — спрашиваю я, вытягивая повод оседланного жеребца из твердой, словно вырезанной из дерева, ладони валлийца.
Несколько секунд Тюдор глядит на меня с недоумением, затем, расхохотавшись, хлопает по плечу. Морщась, я незаметно растираю ушибленное место, рука у валлийца словно отлита из свинца.
— Эй там! — кричит он гулко.
В дверь конюшни тут же просовывается мятая со сна физиономия, волосы всклокочены, сонные глаза выпучены от усердия.
— Проводи моего гостя до ворот и передай, что я разрешил его выпустить, — повелительно бросает Оуэн.
— Спасибо, друг, — говорю я.
— Скачи уж, — улыбается тот, — но чтобы в спальню к Екатерине в последний раз!
Уже через минуту я возвращаюсь обратно.
— Что-то забыл? — спрашивает Оуэн.
— Я должен кое о чем тебе рассказать, — опускаю я голову.
— О чем же? — хмурится Оуэн.
— Понимаешь, я же не знал, что ты — тот самый чертов Тюдор, ну вот и придумал про тебя дюжину баек, — покаянно признаюсь я.